Михаил Нестеров: Горный стрелок

– Мне это очень хорошо знакомо. У нас, в России, пальба идет не хуже, чем у вас. И посты занимают примерно тем же методом. Но ты объясни мне, дураку, на кой хер Кроужеку понадобилось, чтобы ты его похитил?

– Он этого не хотел.

Сергей закатил глаза.

– Он наводчик? Координатор?

– Да. И очень хороший. Ему не хотелось платить нам из собственного кармана, так он придумал нам работу, за которую мы сами платили ему проценты. Он давал нам наводку, мы брали заложников, нам приносили деньги. С его информацией это – раз плюнуть. Расклад вплоть до секунды. А он – вне подозрений. И опять же в этом была моя заслуга. К примеру, Мирослав дает наводку на своего друга. Я ему говорю: после случившегося не рвись высказывать свои сожаления первым. Потому что люди не дураки – такой расклад мог дать только близкий, хорошо знакомый человек. Вот он и ходил утешать где-то в середине: узнал, мол, но ты извини, много работы. А подозрения обычно падали на тех, кто приперся соболезновать одним из первых.

Сергей остановил немца жестом руки.

– Ты – стратег, Ларс, молодец! Но ты все же объясни: вот он – наводчик, зачем он тебя-то за собой в горы потянул и давал на себя наводку? Он что, больной?!

– Он не тянул меня за собой в горы.

– Но наводку он тебе давал?

Шеель согласно кивнул:

– Давал. Где остановились, какая погода, где задержатся на день, в какой палатке у них рация. В общем, все, что мне было необходимо. У нас с ним была связь. Ровно в десять часов вечера. Он связывался со мной. Я расспрашивал его. Он мне отвечал.

Сергей повторился:

– Он больной?

– Нет.

– Тогда я больной. – Парень потрогал голову. – Новак, ты больной? А ты, Доктор? Тоже нет? Тогда для начала ответь мне, почему тебя зовут Доктором. Может, тогда я пойму?

Кроужек упорно молчал. Слово опять взял Шеель:

– Это я назвал его так. Причем совсем недавно. Мирослав сообщил мне, что ему поручено курировать вопросы по здравоохранению. Я в шутку назвал его доктором. И это прозвище как-то приклеилось к нему.

– Так, все равно непонятно. – Сергей медленно прошелся перед вице-премьером. – Вот он, доктор, идет по горам и не хочет, чтобы его похитили. Зачем тогда он тебе обо всем рассказывал, а, Ларс?

– Я сам его просил об этом. Мне, мол, интересно, скучаю по горам и прочее. Он и звонил мне, соединяясь по магнофону. Я еще в Чехии объяснил Мирославу, как можно соединиться со мной, используя только клавиатуру рации – никаких, говорю, кодов городов и процедур кодирования. Я ему дал номер, по которому он связывался со мной. Он звонил мне в Чехию. Но это он так думал. А я был от него всего в нескольких километрах.

Сергей наконец все понял. Он посмотрел на сгорбленную фигуру Мирослава Кроужека и равнодушно подумал: «Как он тебя, а?» И уже чуть разочарованно спросил у Шееля:

– А зачем он вывел из строя магнофон?

– Его никто из строя не выводил. Просто я видел, что Хорст рехнулся окончательно, постоянно гадая, кто же Координатор. Накануне начала операции я сказал ему: «Координатор вывел рацию из строя». Хорст совсем спятил, заподозрив Алину. А вообще Мирослав стал очень жадным в последнее время. Я воспользовался его гениальной идеей отпраздновать день рождения в горах и поставил перед собой три задачи: посмотреть на свою гору, прилично и в последний раз заработать и наказать Мирослава. И он был не способен догадаться об этом. Хотя я проявлял довольно подозрительный интерес к его предстоящему походу. Но он за четыре года привык видеть во мне послушного исполнителя, не более. Для него был шок, когда два дня назад он увидел меня. Но соображает он быстро: пять секунд – и он хлопнулся в обморок. Для нас он – идеальный заложник. Ни у кого не надо просить выкупа за него. Только привести его в банк одной из подходящих для нас стран. Разумеется, мы выбрали Китай, а не Северную Корею...

А Мирослав потому так легко согласился на выкуп, что мое внезапное появление просветлило его мозги: компромат. Даже раскаленное железо не делает человека таким сговорчивым, как компрометирующий материал на него. Без досье на такого влиятельного человека я бы не предпринял столь дерзкого мероприятия. И он понял это до того, как в ужасе произнес мое имя в промежуточном лагере. Я мог бы еще в Чехии путем шантажа потребовать у него деньги. Но там он был в безопасности и мог пойти ва-банк: давай. Ларс, я потеряю власть, но ты останешься без денег. Плюс я терял «крышу» в госбезопасности Чехии. А мне это до поры до времени было не на руку. Если уж совсем честно, то компромат я держал не с целью выкупа. Просто мне представился случай взять Мирослава. Объемистый пакет, включая магнитофонные и видеозаписи, стоит тех денег, которые я запросил с него. Но главное, для чего я записывал наши с ним беседы, – это моя свобода. Прав был один негодяй, когда говорил, что КГБ – это Ватикан. И ему важнее заполучить досье на третье лицо государства, чем видеть лицо террориста за решеткой. Как – детали этого обмена мною полностью продуманы. И поможет мне в этом тот же негодяй, Йозеф Янчула.