Михаил Нестеров - Месть и закон

Его обострившийся слух вдруг вырвал в липкой тишине голос, который кого-то звал. Рискуя остаться без руки, Максим вскочил на ноги. Первая мысль, заставившая замереть сердце: отец! Нашел-таки!

Он снова замер, расслышав, что кто-то кличет...

Ваську. Нет, не отец, но скорее всего местный, из деревни или села – неважно.

Впервые Максиму выпал шанс дать знать о себе, и он закричал так, что заломило уши. Потом рванул из-под себя ящик, ломая ногти, оторвал дощечку и принялся молотить ею по лестнице.

– Сюда! Я здесь! Помогите!

Поговорив по телефону с Сипягиным, Курлычкин молча уставился на Ширяеву.

Она неодобрительно покачала головой.

– Прежде чем совершить последнюю глупость в своей жизни, подумай, что мне терять больше нечего. Ты сотворил со мной такое, что жизнь мне – в тягость. Мне не нужно ни одной лишней минуты – вот над этим подумай, пока дожидаешься Костю. А страдания, которые мне причинят твои изверги, – ничто по сравнению с болью, которой подверглись девочка Света и мой несчастный сын.

– Трогательно... Вот теперь я точно знаю, что ты блефуешь.

– Думай что хочешь.

– Вопрос: тебе не жалко моего сына? Нет, просто человека не жалко?

– А тебе? – Валентина хищно прищурилась. – За что ты убил двух невинных людей? За то, что твой сын надругался над своей жертвой, так что ли? Ничего себе причина! Ты только вдумайся в это! Вникни своими паршивыми мозгами!.. И я, как дура, решила потрепать и тебе, и себе нервы. А нужно было дождаться тебя у входа в салон и пристрелить как бешеного пса. Это моя ошибка, я уподобилась тебе и сейчас об этом жалею.

– Ты действительно совершила ошибку.

– Слушай, – Валентина, качая головой, с некоторым недоумением смотрела на Курлычкина, – я не пойму, как можно с такой скоростью переродиться. Я знаю о тебе достаточно много: пятнадцать лет оттрубил на заводе в хорошем коллективе, пил, но работал неплохо. Ты по жизни – мужик, кто же двинул тебя по голове так, что ты все забыл? А может, прав тот, кто сказал, что нет страшнее выкрестов – в любом их проявлении или форме. Ты что, отыгрываешься? Где причина, которая перевернула твои мозги?

– Я не собираюсь исповедоваться. Во всяком случае перед тобой.

Станислав Сергеевич никак не мог принять решения. Он вдруг подумал о том, что Ширяева очень умело поставила его в невыгодное положение. Он, разумеется, в короткий срок сумеет выйти через Мигунова на исполнителей. Этих двух недоносков замочат, и судья убедится в этом (контейнер – это, конечно, несерьезно). Затем наступит тот самый ответственный момент, который она, по ее же словам, тщательно проработала. И если она действительно окажется такой умной в стратегическом плане, что ее не смогут остановить десятки «киевлян», то позиция ее станет куда выгоднее: есть трупы, но нет пока «товара» – Максима. Правда, кажущиеся неравными шансы уравнивал сам Курлычкин, главный в игре Ширяевой. Он – ее цель, стало быть, Максиму вряд ли что угрожает.

Да, чтобы исключить малейший риск или хотя бы свести его до минимума – пусть даже вопреки принципам, чувствуя легкое умопомешательство, – следовало принять предложение Ширяевой. Наперекор всему – собственной строптивости, личной логике, которая утратила былую крепость, своим непоколебимым воззрениям...

К тому же Ширяева права: эти два ублюдка действительно могут принести много неприятностей, их и вправду пора убирать – днем раньше, днем позже, какая разница. Не будет этих отморозков, и бояться нечего.

А как же тот человек, которого Мигунов называет Юристом? И до него дойдет очередь. Неважно, кто он, на самом деле юрист или просто носит это прозвище.

Весы: на одной чаше Максим, на другой два человека, которые час от часу становятся опаснее. Максим перевесил их, но незаслуженно оказался внизу, подчиняясь простейшему механизму весов. Вот только ненависть к Ширяевой осталась. Нет, он не упустит судью!

Иван оставил калитку открытой и пошел по тропинке вдоль забора. Миновал баню, вплотную примыкающую к забору, закрыл створку колодца, поднял с земли банку и повесил ее на штакетник. Никакого порядка, проворчал он.

– Хозяева! – позвал он на случай, если они вдруг подъехали. – Есть кто?

Он отворил калитку, ведущую с огорода, аккуратно прикрыл ее за собой, закрыв на вертушку. Шурша гравием, устилающим дорожку, Иван еще раз позвал кота, потом двинулся к дому и – застыл на месте.

Потому что снова уловил глухой голос, доносившийся словно из-под земли.