Михаил Нестеров: Мужская работа

Общий договор, заключенный между «Вымпел интерпрайз» и «Аэроферри». «Аэроферри» берет на себя посредническую миссию по трудоустройству российских специалистов в области химии (указано прежнее место работы: челябинский химзавод «Маяк», на котором, в частности, перерабатывают отработанное ядерное топливо из реакторов АПЛ) на предприятиях Ирака, а «Вымпел интерпрайз» оплачивает услуги через банк. И если к этому контракту присовокупить договоры о трудовом соглашении с бывшими химиками челябинского «Маяка», то это крах «Вымпел интерпрайза». Но речь сейчас не о нем. Одно из главных в этих бумагах – счета иракских фирм, работающих на правительство Ирака, оплативших поставку как живого товара, так и химических боеприпасов и емкостей, через банк на account «Аэроферри». Даже неважно, что эти деньги пошли на счета «Вымпел интерпрайз». Антон Альбац в свое время перестраховался, и, как выясняется, не зря.

– Еще раз повтори, Борис, что тебе сказали про Холстова, – попросил резидент, складывая бумаги.

– Срочное сообщение в «Аквариум» должно уйти со ссылкой на подполковника Холстова, – повторил Рощин слова Глеба Карпенко.

– Ладно, – покивал полковник. – Ты на машине?

– Да.

– Сделаем так, Боря. Сейчас я поеду на Сванеалле – знаешь, где это? – а ты покатайся за мной, посмотри «хвост». Если все нормально, обгонишь меня в районе домов от номера восемь до номера восемнадцать. Будь очень внимателен, прокатимся с ветерком.

Серегин не рисковал, решив прежде узнать «откуда ветер дует», то есть получить вначале разъяснения от Холстова, а уже потом отправлять донесение в Центр. Так он потеряет немного времени, но сэкономит куда больше. Неизвестно, как воспримут его сообщение в Центре, возможно, оно пролежит до утра, пойдет на отработку в другой отдел.

Был еще один вариант – отправить донесение на имя генерал-полковника Михайлова, поскольку он лично курировал работу Холстова и Ухорской здесь, в Копенгагене, – но первого заместителя начальника ГРУ вряд ли поднимут с постели так оперативно, как, скорее всего, требует того основательная неотложность этого дела.

«Опель» Рощина обогнал «Вольво» резидента у дома номер 12. Серегин развернулся на пустынной улице и припарковал машину на нечетной стороне. На втором этаже двухэтажного дома номер 23 располагалась квартира, откуда можно было позвонить по безопасной линии.

– Привет, Толик! Серегин беспокоит. У тебя факс работает? Я пошлю тебе пару листов и перезвоню через... пять минут.

За многие сотни километров от Копенгагена в обычной московской квартире, без преувеличения будет сказано, раздался вздох облегчения. А часы показывали ровно половину третьего Москвы. В Багдаде на час меньше. Хотя нет, часовой пояс у двух столиц один и тот же. Но все равно слава богу, мысленно перекрестился подполковник Холстов, с нетерпением поджидая звонка от резидента. А заодно умножал время на километры.

Все вышло именно так, как и рассчитывал подполковник. В 2.50 генерал Михайлов принял его телефонограмму. Ровно через час пять минут Холстов прибыл на аэродром Чкаловский, где его уже поджидал борт МЧС. За четыре часа полета самолет преодолел расстояние почти в три тысячи километров и приземлился в аэропорту имени Саддама Хусейна в 8.15.

Дорогой, показавшейся нескончаемой, Холстов качал головой: «Антон... Антон Альбац. Кто бы мог подумать».

«Человек-то наш», – припомнились ему слова Ухорской.

Что ж, вздохнул подполковник, дело по Антону она все же довела до конца.

Ирак, 28 декабря, суббота

Неужели шесть утра? Или больше – семь? Хайдар, повинуясь жесту майора, с трудом поднялся с откидных нар, повернулся лицом к стене и дал замкнуть за спиной наручники. Безропотно, без сопротивления. Он прошел до конца, оставалось всего несколько шагов. Они затихнут у глухой стены, видевшей на своем веку очень многое.

Когда ему на голову набросили плотный мешок, в крови взбурлил адреналин, словно капитан шагнул из люка самолета, забыв надеть ранец с парашютом. Голова закружилась, темноту вспороли ленты сигнальных огней; они неслись навстречу с невероятной быстротой. Так стремительно, будто сейчас, вот в это самое мгновение его затылка коснется холодный ствол пистолета.

Пистолета...

Если бы случилось невероятное и его отпустили, Алексей ни при каких обстоятельствах не взял бы в руки пистолет.

Его развернули лицом к выходу, впереди шел майор, позади раздавались шаги еще нескольких военных. Как запряженной в телегу лошади, ему подавали команды, касаясь то одного плеча, то другого: направо, налево; легкий тычок в спину – прямо. Он не сбивал шаг, словно всю жизнь его понукали таким вот способом. И лишь на лестнице он споткнулся.