Александр Тамоников - Оружие тотального возмездия

Коновалов распахнул дверь, и офицеры увидели от входа трех спящих на полу боевиков. Майор выстрелил два раза, капитан – один. Телохранители дернулись и застыли под одеялами.

– Теперь ты в кабинет, к Акбару, я в спальню Бурхона. И дай бог, чтобы с ним не было жены. Иначе придется валить обоих.

– Ничего не поделаешь, командир…

– Ладно, продолжаем!

Они вышли из комнаты телохранителей. Седов подошел к соседней, правой комнате, Коновалов – к левой. По сигналу офицеры одновременно распахнули створки. Раздались два почти одновременных хлопка. Седов и Коновалов закрыли двери, отошли к центру комнаты.

– Акбар в минусе, – доложил Пегас.

– Бурхон – тоже. Один оказался. Господь на нашей стороне.

– Уходим?

– Да, больше нам здесь делать нечего.

Офицеры направились ко входу, но остановились, услышав шум за спиной. Резко обернулись, направив стволы винтовок на шум, и увидели вышедшую из женской половины немолодую уже женщину в халате, с распущенными волосами и разбитым в кровь лицом.

– Стоять тихо! – приказал ей Седов.

– Этого нам только не хватало, – простонал Коновалов.

Седов подозвал женщину к себе. Она послушно подошла.

– Кто ты? – спросил ее командир отряда.

Женщина ответила на чистом русском языке:

– Байзо, старшая жена Бурхона. Вы убили моего мужа?

– Да… А вот теперь что прикажешь делать с тобой?

Но женщина словно не слышала майора:

– Убили? Хорошо!

– Что? – удивленно переспросил Седов. – Хорошо? Хорошо то, что мы убили твоего мужа?

– Вы не ослышались. Турсун давно заслужил смерть, и Аллах наконец наказал его.

– Интересно…

– Что вам интересно?

– Седой, у бабы нож, – вдруг воскликнул Коновалов. – А ну, брось тесак, женщина!

Старшая жена Бурхона отбросила нож в сторону:

– В нем больше нет необходимости.

– Почему ты не спала и вышла сюда с ножом?

– Чтобы сделать то, что сделали вы.

– Не понял… Ты хотела прирезать собственного мужа?

– Вы видите перед собой униженную, избитую старуху. А ведь мне нет еще и сорока пяти лет. В старуху меня превратил Бурхон, будь проклято его имя!

– Понятно, – проговорил Седов, – внутрисемейные разборки… Но скажи, Байзо, ты ведь не могла не слышать, что в дом прошли посторонние.

– Я слышала все. Кроме выстрелов…

– Так какого черта ты вышла к нам? Ты понимаешь, что мы теперь должны убрать и тебя?

– Когда я шла убивать мужа, то решила покончить и с собой. Это лучше, чем смерть от камней. У нас женщин, посягнувших на мужчин, забивают камнями. Всевышний распорядился по-своему… Он не желал, чтобы я впала в смертный грех, оттого прислал вас. Мне недорога жизнь. Убейте меня, только прошу, сделайте это сейчас и так, чтобы я не мучилась.

– Вот ситуация, твою мать, – выругался Коновалов. – Чего-чего, а подобного просчитать мы не могли.

– Подожди, – бросил заместителю Седов и посмотрел женщине в глаза: – Ты могла бы начать новую жизнь. Скоро здесь, в Гермабаде, многое изменится, и ты обретешь свободу. Сможешь уехать в Душанбе; в конце концов, в другую страну…

– Но вы же сами сказал, что должны убить меня. Как свидетеля.

– Должны, но…

Слова Седова прервал Аппель, появившийся в дверях:

– У вас проблемы? – Тут он увидел старшую жену Бурхона. – Похоже, проблемы…

– Что по охране, Ганс?

– Ликвидаторы выполнили задачу. Ждем вас.

– Ступай к парням, мы скоро.

– Есть!

Аппель вышел во двор, недоуменно пожав плечами. Седов же повернулся к женщине:

– Да, мы должны убрать тебя, чтобы иметь возможность свободно уйти из кишлака. Но… если ты поклянешься своими детьми, что до рассвета не поднимешь шума, мы не тронем тебя.

– У меня нет детей. Был сын, но он умер; была дочь, но ее отдали замуж в Мургаб. Муж оказался ревнивым и убил мою Зайнаб, обвинив в измене, что не могло быть правдой. Просто Зайнаб хотела уйти от старого мужа, а тот… так что у меня нет детей, и клясться мне некем. И вам придется убить меня. Не теряйте времени, оно для вас сейчас на вес золота, если не дороже. Я прощаю вас. И всевышний простит, потому что вы всего лишь орудие в его руках. Орудие возмездия.

– Убивать тебя никто не станет, мы с женщинами и детьми не воюем. Но и рисковать не имеем права. Поэтому ты сейчас выпьешь таблетку и уйдешь к себе в комнату. Это снотворное на четыре часа. Проснешься, когда в кишлаке поднимется шум. И запомни: ты ничего не замышляла, ничего и никого не видела. Естественно, кто убил мужа, не знаешь. А потом – мой тебе совет, Байзо, – уезжай отсюда. У тебя еще все впереди. Жизнь – сложная штука, то черная полоса, то белая. Для тебя, уверен, черная полоса закончилась. Если, конечно, ты сама не захочешь ее продлить… – Командир отряда повернулся к заместителю: – Щадящий препарат!