Павел Ганжа - Холодное блюдо

– Да ну, почему сразу в ментуре?…

– По кочану! Тебя-то за хобот ни разу не брали, а я по малолетке к хозяину ходил… И больше не хочу.

– И не надо, в рот-компот. Если что, Серега же потом и отмажет, – оптимистично подбодрил напарника Кривой. Но Чалдон к увещеваниям остался глух.

– Отмажет или нет, вон те бабки на лавке надвое сказали, а лучше – не светиться…

– Так я про то и базарю – давай на тачке отъедем.

– А если девка появится?

– Ну и чё? Куда она денется за пять минут? В очко провалится?

– А вдруг? Мало ли что… Нам потом отмазки не помогут. Это самое очко порвут, как тузик грелку, – с сомнением протянул Чалдон.

– Что ты разнылся? Дрищешь, так и скажи!- железным чайником на плите начал закипать Никитин. Он пытался сдержать эмоции, но злость потихоньку просачивалась через крышку. И ведь знал, что когда его такой псих разбирал, то в мозгах что-то переклинивало, словно черная вуаль накрывала сознание, и свои поступки он уже не контролировал. И он мог наехать на кого угодно: на кореша, на боксера-тяжеловеса, на бригадира, на десяток наркоманов-отморозков. С соответствующими последствиями, о которых и вспоминать без содрогания нельзя. Чудо, что до сих пор не закопали в деревянном кафтане в сыру землю. Правда, сейчас до точки кипения было еще далеко, но базар Кривому, определенно, не нравился.

В ответ на обвинение в трусости правым крюком челюсть напарника Чалдон, как ни странно, не пригладил, а лишь покачал своей большой, как капустный кочан, коротко стриженой головой. Кривой уже приготовился спорить с ним, доказывать, убеждать, соблазнять и даже угрожать (это уж точно было бы очень неосмотрительно и чревато по меньшей мере получением телесных повреждений различной степени тяжести), но Чалдон неожиданно согласился.

– Ладно, поехали…

– Чалдон, с меня причитается!

"Ландкрузер" довольно заурчал и тронулся с места. Старушки на скамейке проводили его удивленными взглядами. В это же время с другой стороны двора к подъезду подкатила желтая мыльница такси. Появление авто с шашечками осталось незамеченным.

Наташа торопилась. До спектакля было еще два часа, но Димка ждал ее у себя, и Наташа небезосновательно надеялась, что это время они проведут с толком. Домой она поехала, чтобы переодеться – не каждый день ведь идешь на постановку заезжих московских знаменитостей. Тем более – билет в ложу. Весь бомонд соберется, тут не только на других посмотреть, но и себя показать нужно. А она у Димки уже третий день зависала в одних и тех же топике и шортиках. Не идти же в подобном виде в театр. Моветон. Поэтому Наташа оставила Димку в нетерпении бить копытом в его трехкомнатных палатах, а сама рванула домой за платьем.

Только взять платье, и назад. Принять душ и накраситься она успеет и у Димки.

Наташа выпрыгнула из такси, бросив водителю, что задержится на три минуты, на ходу поздоровалась с пенсионерками на лавке и едва ли не бегом заскочила в подъезд.

Провозилась она, конечно, не три минуты, а все десять, но для выбирающей платье девушки, это почти рекордный показатель. С учетом того, что ничем кроме подбора туалета, она не занималась, даже на кухню не заглянула, а мысли об ожидающем во дворе такси и роющем землю Димке… подстегивали. Наташа могла задержаться и подольше, поскольку окончательно определиться между длинным черным платье с открытыми руками и зеленым с глубоким декольте и вырезом на спине не сподобилась. Она поочередно прикладывала к груди то один наряд, то другой, представляла, какая помада им подойдет, тореадором потрясала платьями перед зеркалом, выступавшим в роли быка, но остановиться на одном из вариантов не получалось. Особенно смущали туфли, комбинирование которых с нарядами приводило душу в полнейшее смятение.

Наташа разволновалась и едва не позабыла клятвы о том, что соберется быстро, но положение спас короткий сигнал клаксона, донесшийся снизу. Так напомнил о своем существовании таксист. Наташа выругалась сквозь зубы и приняла соломоново решение – продолжить своеобразную корриду с платьями у Димки. И его привлечь в качестве арбитра…с правом совещательного голоса.

Это решение ее спасло.

Платья летучими мышами юркнули в пластиковый пакет, за ними же отправились три пары туфель. Косметичка уже оккупировала журнальный столик в Димкиной квартире рядом с единственным приличным зеркалом. Наташа подхватила пакет, захлопнула дверь и сбежала по лестнице.