Александр Тамоников: Генеральная зачистка

– Нет, там все прошло прекрасно.

– Так где тебя задело, черт возьми?

– Ну, слушай, если интересно… Приехал я к Толику. Цветы его жене, подарок, все чин по чину. Ну, сели за стол. Гостей было много, в основном подруги Марины, жены Толика. За стол усадили, вина налили…

– Ты ж вино не пьешь.

– Не пью, а что было делать? Встать и сказать: «В гробу я видал вашу бормоту, водки налейте»? Пришлось вино пить. Но это сначала, потом и до водки дело дошло… В общем, веселились. А одна из подруг Марины, заметил, все на меня смотрела.

– Ну, а ты, естественно, время даром не терял…

– Да нет, ничего такого! Хотя она была не против. В самый разгар веселья подошла ко мне и спросила, не мог бы я проводить ее домой. Голова у нее разболелась, а район типа неспокойный, к тому же уже темнело…

– И ты пошел…

– А куда деваться? Пошел. Лена, так ее звали, действительно живет у черта на куличках – от ВДНХ где-то час езды на автобусе, и пешком еще. Район в натуре глухой, я и не думал, что в Москве такие еще остались. Ну, дошли до ее дома, обычной блочной пятиэтажки. Лена предложила зайти к ней на кофе. Я отказался.

– Чего так? – удивился Шепель. – Ты мужик холостой, баба сама на шею вешалась – и отказался?

– Не в моем она вкусе.

– Фигурой не вышла?

– И фигурой тоже… Короче, я извинился – и обратно.

– Ну и дурак.

– Возможно… Лучше бы остался.

– Что дальше было?

Прикурив сигарету, Самойлов продолжил:

– Вернулся я на ВДНХ. Решил немного догнаться водочкой в кабаке и вызвать служебную машину. Шел по переходу – время еще и восьми не было, – народу много, а вдоль стен между ларьков – попрошайки.

– Обычное дело, – вставил Шепель.

– Да… В киоске купил пачку сигарет, пошел было дальше, а от стены голосок детский: «Дядь, дай полтинник на хлеб!» Повернулся – пацаненок в старом красном спортивном костюме рядом стоит и руку протягивает: «Дай, пожалуйста». А в глазах, Миша, столько боли и печали, что аж не по себе стало. Даю ему пятихатку. А тут бабка откуда ни возьмись, выхватывает у пацана купюру и глядит на меня пьяными, наглыми глазами: «Спасибо тебе, касатик. Может, и мне деньжат подбросишь?» Я ей – верни деньги мальчику! Она – ему бабки ни к чему, он свое уже заработал. Ну, я и начал заводиться…

– Само собой, – кивнул понимающе Шепель.

– Говорю ей с угрозой: «Отдай, калоша старая, или ментам сдам!» Она, стерва, рассмеялась: «Ментам? Сдавай!» Тут пацан вмешался: «Не надо ругаться, дяденька, спасибо вам и ступайте от греха подальше». А сам глазами направо показывает. Понял я, хочет он мне что-то сказать и место указывает. Плюнул на старуху, пошел по переходу. А справа туалет. Ну, думаю, не иначе как сюда звал меня пацаненок. Захожу. А тут и он. И говорит так быстро-быстро: «Дяденька, ради бога, прошу, помогите, иначе хана нам!» Кому, спрашиваю, нам? Он: «Мне, сестре и мамке. Мы тут год уже на бандюков пашем. Мамку редко видим, а сестренку, Тоньку, тетка Зина – это та, что с вами ругалась, – мужикам продает, больше нерусским гастарбайтерам, подешевле. А Тоньке-то всего двенадцать лет недавно исполнилось. Помогите!» Так, пойдем, говорю, к этой тетке Зине, сдадим ее в полицию, заберем сестру, мать, и вывезу я вас всех из Москвы. «Нет, – говорит, – сейчас не получится. Где мамка, не знаю, а уедем с сестрой, бандюки на ней отыграются. Сначала надо мамку найти». И дает мне фотографию. Вот она.

Самойлов достал из внутреннего кармана фото, на котором была изображена красивая, смеющаяся, счастливая молодая женщина.

– Красивая мамка у попрошайки, – оценил Шепель. – Как его, кстати, зовут?

– Петькой.

– А лет ему сколько?

– Лет десять.

– Ну, дал он тебе фото, а дальше?

– Сказал, что если я решу помочь им, то могу найти его либо здесь, в этом переходе, либо у Курского вокзала. Но так, чтобы тетка Зинка, эта плешивая стерва, ничего не заподозрила. А потом убежал. Я выждал минуты две – и на выход. Вызвал служебную машину и вернулся в городок. Не поверишь, ночь не спал, до трех пил, но и водка не свалила. Пацан тот перед глазами так и стоит, а с фотографии мать его смотрит. Ты прав, она очень красива – по крайней мере, на снимке. А самое чудн о е, Миша, – именно такой я всегда представлял свою жену. Вернее, женщину, с которой мог бы связать свою жизнь. Она мне даже снилась как-то… Клянусь, Миша, снилась!

– Тебе бы сейчас проспаться, Серега, – посоветовал Шепель.

– Проспаться? Спасибо за совет… И чего я перед тобой распинался? У тебя же все в полном ажуре. Иди ты, Миша… куда шел, и не оглядывайся.