Анатолий Ромов - Знак темной лошади

Наконец, подняв руки Ксаты в последний раз, Нгеба осторожно опустил их — так, что они остались лежать вытянутыми вдоль туловища. Взяв край балахона, медленно, очень медленно вытер им мокрое от пота лицо. Встав, посмотрел на Зуфату:

— Попробуй ты. Попробуй. — Добавил незаметно: — Мертва.

Но то, что его губы сказали «мертва», наверняка поняли все. Белки глаз Зуфаты закатились. Она как-то отстранение замотала головой.

— Попробуй, — повторил Нгеба. — Зуфата!

— Нгеба… Я не могу… Не могу…

— Ладно… — Нгеба посмотрел на Ксату. — Передохнем. И я попробую снова. Принеси пока новую мазь. Новую, слышишь?

— Бесполезно… — прошептал мужской голос под самым ухом Анри. — Она мертва… Мертва…

Не выдержав, Анри крикнул:

— Пустите! Пустите меня к ней!

Толпа повернулась в его сторону. Люди смотрели на него с угрозой. Сейчас он всей кожей, всем своим существом ощущал их угрюмую ненависть. Но удивительно, эта ненависть как будто его не касалась. Он был вне ее.

Наконец кто-то из задних рядов крикнул:

— Что мы смотрим! Надо его убить! Убить!

Толпа качнулась. Что ж, подумал Анри, пусть они убьют меня, пусть. По крайней мере я не буду испытывать того, что испытываю сейчас, — пустоты. Эта пустота хуже всего. Лучше смерть, чем эта бессмысленная пустота.

Он стоял, вглядываясь в толпу. Наконец заметил: первые ряды, отделявшие его от Ксаты, раздвинулись.

Нгеба подошел к нему. Несколько мгновений старик вглядывался в Анри. Наконец сказал:

— Пусть пройдет. — Помолчав и отвернувшись, добавил тихо: — Иди. Посмотри на нее и уходи. Сразу уходи.

Анри двинулся сквозь толпу. Подойдя к возвышению, присел.

Глаза Ксаты были открыты, подбородок неестественно задран вверх. Он смотрел на Ксату, пытаясь понять: что же отражается сейчас в ее глазах? Боль? Страх? Растерянность? Нет, в ее глазах не было сейчас ни того, ни другого, ни третьего. Сейчас в ее глазах не отражалось ничего, в них было только безразличие.

Он почувствовал прикосновение чьей-то руки. Подняв голову, увидел Мишеля.

— Пошли, — сказал Мишель. — Пошли, Анри.

Они молча прошли сквозь толпу. Двинулись по пустой деревне. Анри ничего не понимал, кроме одного: Ксаты уже нет. Нет и никогда больше не будет. Он шел и видел ее пустые глаза. Глаза, в которых стояло безразличие…

Пройдя сначала по мосткам, а потом сквозь береговые заросли, они вышли к ожидавшему Анри «ниссану». Такси стояло там же, где его оставил Анри. Подойдя, Мишель пригнулся. Вгляделся в водителя. Сказал:

— Прошу тебя учесть одно: это мой брат. Отнесись к нему с пониманием, хорошо?

В глазах водителя отразился испуг. Правда, он тут же постарался этот испуг побороть:

— Я бы в любом случае отнесся к нему с пониманием. Твой брат может это подтвердить.

— Верю. — Мишель подождал, пока Анри сядет рядом с водителем. Захлопнув дверцу, сказал в окно: — Анри, значит, ты все понял? Ты ждешь нас там, где я тебе сказал. Понял?

Слова Мишеля доносились до Анри будто сквозь пелену. Лишь когда Мишель повторил свой вопрос, он с неимоверным трудом смог выдавить лишь одно слово:

— Понял.

Включив мотор, водитель посмотрел на Анри:

— Месье, а девушка? Подождать ее?

— Девушка не поедет, — сказал Мишель. — Довези брата, больше от тебя ничего не требуется. И смотри, чтобы все было в порядке.

— Не волнуйся, доставлю я твоего брата, как на крыльях.

Весь путь до аэропорта Анри сидел, бессмысленно вглядываясь в качающуюся перед ним дорогу. В нем не было даже боли. Он понимал лишь одно: теперь, после того, как Ксата умерла, жизнь потеряла для него смысл. Он ничего не хочет от жизни. Ничего, абсолютно ничего.

Посмотрев на электронное табло на фронтоне аэровокзала, показывающее семь минут одиннадцатого, Жильбер подумал: плохо. По всем расчетам, такси с Анри, за которым они ехали от самого Бангу, должно было уже появиться. Но его пока не было.

Сюда, к стоянке автобуса в углу площади, они на «шевроле», взятом в прокате на подставную фамилию, подъехали из Бангу, опередив «ниссан» с Анри, минут десять назад. Сейчас они с Мишелем стояли между штабелями пустых ящиков сразу за остановкой. Остальные сидели в «шевроле».

Наконец Мишель тихо сказал:

— Это он.

Жильбер вгляделся. Точно, темное пятно, возникшее на том конце площади, оказалось желто-зеленым «ниссаном». Развернувшись, «ниссан» медленно подкатил к пустующей сейчас стоянке такси. Остановился. Затем, после того как фары погасли и за лобовым стеклом вспыхнул синий огонек, из машины вышел Анри.