Анатолий Ромов - Знак темной лошади

Ближайший к нему таксист, услышав слово «Бангу», молча покачал головой. Водителем следующей машины, к которой подошел Анри, был молодой парень; внимательно изучив Анри, он почесал кулаком нос.

— Вам в Бангу? И все?

— Мне в Бангу и обратно. Причем обратно я поеду с молодой девушкой, моей женой.

— Понятно. Парень помолчал. — Ну а вообще, так, между нами сколько вы дадите?

— Я готов дать столько, сколько вы попросите.

— Понятно. — Парень снова углубился в раздумье. — Месье, ехать сейчас в Бангу, значит рисковать получить пулю в череп. Вы знаете об этом?

— Не знаю, но меня это не остановит. Говорю вам, я заплачу столько, сколько вы попросите.

— Хорошо. Пять тысяч франков дадите?

Пять тысяч франков показались завышенной платой даже ему, заранее решившему не торговаться. Тем не менее он ответил без колебаний:

— Хорошо. Пять тысяч франков, значит, пять тысяч франков.

— Садитесь. — Подождав, пока Анри сядет рядом с ним, парень сказал: — Извините, месье, но тысячу я хотел бы получить вперед. В дороге может случиться всякое. Иначе я не поеду.

— Ладно. — Отсчитав тысячу франков, Анри передал их водителю, и тот сразу же взял свой «ниссан» с места. Пока они разворачивались, Анри увидел на фронтоне аэровокзала электронное табло, показывающее семь минут пятого по местному времени. В прошлый раз, когда они добирались до Бангу на автобусе, путь занял у них около двух часов. Отлично, подумал Анри, ведь на машине они в любом случае доедут быстрее. Так что времени, чтобы забрать Ксату и вернуться вместе с ней к ночному рейсу, у него в любом случае будет в избытке.

Балубу, высокий парень двадцати пяти лет, с мощным торсом и крепкими ногами, стоял на самой середине висячих бамбуковых мостков. Все его одеяние состояло из затертых до дыр джинсовых шортов и висящего на шее ножа в кожаном чехле; вглядываясь в застывшую перед закатом поверхность озера, он будто изучал собственное тело, состоящее, по существу, из одних мышц. Однако это была просто случайная поза; на самом деле Балубу в этот момент было глубоко наплевать на собственное мощное сложение, да и вообще на все. Единственное, что имело сейчас для него значение, было ожидание, терпеливое, покорное, не зависящее от времени непоколебимое ожидание ожидание известия от девушки, в которую он был давно и безнадежно влюблен. Балубу был абсолютно убежден, что от известия, которое ему рано или поздно должен был принести особо избранный посланник, зависят его жизнь или смерть. Впрочем, его жизнь или смерть зависели от любого, даже случайно оброненного слова этой девушки.

Наконец мостки чуть вздрогнули, и Балубу, обернувшись, с облегчением вздохнул: по мосткам со стороны деревни к нему шел его посланник. Увидев, что Балубу смотрит в его сторону, идущий по мосткам махнул рукой и прибавил шаг, хотя идти ему было трудно — он чуть прихрамывал.

В конце концов посланник остановился рядом с Балубу, с трудом переводя дыхание. Балубу смотрел на него в упор, пытаясь понять, какой же тот принес ответ. Посланник был парнем примерно его возраста, в отличие от Балубу он был низкорослым, с впалой грудью; кроме джинсовых шортов, на нем была надетая на голое тело джинсовая куртка, из-под которой виднелся католический крест. Отлично понимая значение взгляда Балубу, посланник тем не менее не торопился начинать разговор. Наконец, не выдержав, Балубу резко встряхнул его за плечи:

— Бико, очнись! Ты видел ее?

Бико помогал головой:

— Балубу, я-то здесь при чем? Дай отдышаться. Вообще сразу тебе скажу: дело плохо.

Отпустив Бико, Балубу прислонился к перилам. Помолчав, сказал:

— Что, она не придет?

— Не придет. И… — Бико отвернулся. — Нет, Балубу, я не могу тебе этого сказать.

— Что еще ты не можешь мне сказать? — Схватив Бико за запястье, Балубу притянул его к себе. — Эй, дохляк, ты что темнишь?

— Я не темню… — Бико улыбался, всем своим видом показывая покорность. — Я не темню, Балубу, но так же не делают. Я ведь старался ради тебя. Таскался на тот конец деревни. А ты мне руку ломаешь. Отпусти, больно.

— Ладно. — Отпустив руку Бико, Балубу скривился. — Прости, малыш, просто я очень долго тебя ждал. Так что там насчет «не могу сказать»? Ты что, узнал что-нибудь плохое?

— Узнал. — Опершись о перила, Бико с полминуты разглядывал воду. — Ты знаешь Блеза Ауи из Текома? Телефониста?

— Телефониста? Конечно.

— Плохо дело, Балубу. Совсем плохо. — Бико повернулся. Только, Балубу, поклянись, что ты мне ничего не сделаешь?