Александр Бушков - На то и волки

Звонок надрывался. Данил вышел в прихожую и прильнул к панорамному глазку. Глазок был устроен на манер перископа, так что, вздумай кто снаружи приставить к нему дуло и выпалить, ничего бы не достиг — не та была дверь.

Правой рукой, не глядя, сбил щелчком со столика газету и мимолетно пробежался кончиками пальцев по рукояткам газового «Браунинга» и боевого ПСМ. И убрал руку.

Похоже, в гости пожаловали власти. По-американски говоря, Law and order. [1] «Закон и порядок», англ.

Тот, что звонил не отнимая пальца, был в рыжеватой кожанке, определенно гонконгской, застегнутой не доверху, так что виднелась милицейская рубашка с темно-сизым галстуком. А за спиной у него, рассредоточившись, стояли трое в серых бушлатах, двое с автоматами, один просто так, с пустыми руками и бравым видом.

— Замели менты нашу черешню… — проворчал Данил, спокойно протянул руку, сграбастал, не глядя, черный пенальчик рации с толстой кольчатой антенной, нажал кнопки.

Секунд через десять откликнулись:

— Пятый. Дежурный пост.

— Барс, — сказал Данил. — Звонят в дверь. Милиция. Четверо. Я открываю.

— Высылать ребят?

— Я бы так и сказал… Обойдусь.

Конечно, они могли оказаться переодетыми мочилами. Такую форму, с какими угодно погонами, понимающий человек при наличии энной суммы раздобудет быстро. Вплоть до полковничьей, с генеральской, понятно, похуже, тут придется подсуетиться.

И все же — если в каждом прохожем видеть врага, а в каждом мундирном переодетого, проживешь, быть может, и долго, но цены тебе как спецу не будет никакой…

Однако дверной цепочки он не снял, понятно. Береженого Бог бережет. Чуть приоткрыл дверь, выглянул и сделал удивленно-вопрошающее лицо. В конце концов он был честным и законопослушным гражданином. Почти.

К самому его лицу вспорхнула и распахнулась красная книжечка:

— Старший лейтенант Клебанов. Управление по борьбе с организованной преступностью.

— Ох, давно я не грабил банков… — сказал Данил, ненаигранно зевая. — Чем обязан, чем могу? Ну не было меня там, кого хошь спросите…

— Войти можно?

— А зачем?

— Узнаете.

— Гражданин начальник, — сказал Данил проникновенно, — а не найдется ли у вас листочка бумаги по кличке «ордер» с корявой росписью прокурора? Согласен на районного.

— Мне просто нужно с вами поговорить.

— Тогда извините, — сказал Данил не то чтобы злясь, но испытывая некоторое раздражение. — Тогда уж придется все сделать именно так, как вы честным гражданам и советуете через органы печати… — он взял с холодильника радиотелефон, набрал один из знакомых номеров. — С кем я говорю? Очень приятно, майор Первухин. Я тоже майор, но в отставке, знаете ли. Беспокоит вас гражданин Черский, проживающий на Малиновского, сорок пять, двадцать два. Ко мне позвонили в дверь милые молодые люди с автоматами и удостоверениями. Трезвый, клянусь как майор майору, вот только зол спросонья… Есть ли у вас в УОП старший лейтенант Клебанов в рыжеватой кожанке, и где он в данный момент находится? Видите ли, они хотят войти, а я запуган криминогенной обстановкой. Да не умничаю я, запуган. Может, мне тогда Ладыженскому позвонить? Есть? Камень с души…

Вообще-то преспокойно можно было и не пускать. Перебьются. Но когда имеешь дело с неким неизвестным уравнением, проще и выгоднее сразу его расшифровать, не добавляя иксов с прочими игреками…

— Вы — есть, — сказал Данил, снимая цепочку. — И поскольку люди мы законопослушные в любое время суток — прошу. Только не стреляйте в потолок, это лишнее.

Ребята были ученые, Данил оценил — не ломанулись в прихожую, как быки, но как-то исключительно ловко, грациозно даже, не мешая друг другу, просочились, окружили, один моментально прибрал со столика стволы, автоматчик прянул в угол, чтобы при нужде прошить оттуда все пространство парой-тройкой точных очередей, второй, сделав два изящных пируэта, оказался в комнате. И все равно Данил успел бы хорошо и качественно сыграть с ними в грубую игру «То не досточки, а косточки хрустят»…

Клебанов остановился перед ним. Молодой, не дотянул еще до тридцатника, узколицый, губы сжаты. Поморить голодом недельку, надеть буденовку — получится вылитый Мальчиш-Кибальчиш со всей своей юношеской преданностью идее. Не сказать, что неприятен на вид, но такие лица чаще всего бывают у идеалистов и фанатиков, а эта публика, несмотря на все свои положительные стороны, обладает и массой отрицательных. И когда ты им попадаешься на зубок, освободиться от них даже труднее, чем от откровенной сволочи, от идеалистов-то…