Роже Борниш - Гангстеры

Черный «кадиллак» мягко остановился у тротуара, перед входом в здание Сюртэ, сыскной полиции, расположенной в доме одиннадцать по улице Соссэ. Шофер в ливрее выключил сцепление. Лакей, тоже в ливрее, выскочил из машины, обошел се сзади и открыл дверцу. Из прекрасной американской машины вышла женщина лет сорока, элегантно одетая, с темными волосами, уложенными в шиньон, поддерживаемый гребнем, украшенным бриллиантами. На ее запястьях и пальцах были дорогие украшения. Легкой походкой она вошла в холл здания и направилась к дежурному постовому. Из просторной сумки из крокодиловой кожи она достала повестку и протянула ее.

— Я хотела бы поговорить с инспектором Борнишем, — сказала она. Полицейский оценивающе посмотрел на нее, снял трубку и, не спуская с посетительницы заинтересованного взгляда, набрал внутренний номер.

Сидя за письменным столом из светлого дерева, я отложил в сторону папку с делом и собирался спуститься выпить пива в «Санта-Марию», кафе, расположенное по соседству с Сюртэ. В этот момент раздался телефонный звонок. Я снял трубку и услышал раскатистый голос дежурного постового:

— Инспектор Борниш? Вам звонят с поста. К вам явился свидетель.

Я никого не ждал в этот солнечный послеобеденный час. Напряг память, перелистал записную книжку, но ничего не нашел. Я спросил с раздражением:

— Кто это?

— Магараджа Раджпутана, инспектор.

— А! Пусть поднимется.

Три минуты спустя в дверь моего кабинета осторожно постучали.

— Войдите! — сухо сказал я, поправляя галстук.

Магараджа вошла в кабинет и протянула мне немного смятый лист бумаги. На ее руках были белые перчатки. Я предложил ей сесть на единственный в кабинете стул. Она села, закинув ногу на ногу и окидывая странным взглядом убогое помещение. Взгляд ее задержался на гвозде, вбитом в дверь, заменявшем мне вешалку. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга.

— Меня зовут Вивиан Лутрель, я сестра Пьера, — сказала она, положив на стол белую бумагу. — Я думаю, вы хотели поговорить со мной о нем. Я не могла приехать раньше, так как с начала войны переехала в Индию, и мы с супругом много путешествуем.

Я взглянул на повестку. Она была датирована сорок седьмым годом. Сегодня двадцать первое июня тысяча девятьсот пятидесятого года, то есть прошло три года. Я был тогда молодым инспектором и работал в первой бригаде на улице Бассано. В то время у меня были серьезные основания допросить сестру Лутреля, главы знаменитой гангстерской банды, которого журналисты называли в газетах Сумасшедшим Пьерро. Близкие друзья этого безжалостного убийцы называли его Чокнутым. С тех пор время многое объяснило: аресты, допросы, доказательства, трупы, рассеянные по стране, составили объемистое дело, в котором прослеживалась преступная деятельность этого человека с трагической судьбой: Пьера Лутреля. Магараджа опоздала со своим свидетельством. Я снова посмотрел на нее и неожиданно заметил, что она охвачена сильной тревогой.

— Инспектор, — спросила она, — какова судьба моего брата? В последний раз мы виделись с ним в тысяча девятьсот тридцать восьмом году, когда он уходил во флот.

С минуту я колебался, но взгляд магараджи требовал ответа. Я подошел к этажерке, на которой стояли папки с делами, и взял одну из них. Заглавными буквами на ней было написано три слова: «ДЕЛО ПЬЕРА ЛУТРЕЛЯ».

— Мадам, — сказал я, открывая дело. — Будьте мужественны. Перед вами развернется печальная эпопея одного из самых опасных преступников нашего времени.

— Пьер, ты меня узнаешь?..

Голос хриплый и немного испуганный, выдающий отчаяние, голод и лишения. Прислонившись к бару, Пьер Лутрель ставит бокал шампанского и медленно, недоверчиво оборачивается. Его правая рука скользит в карман пиджака. Обратившийся к нему мужчина стоит в двух шагах от него. Он высокого роста. Узкий пиджак подчеркивает развитую мускулатуру. Тщательно завязанный галстук напоминает о героическом прошлом: у него сине-бело-красные полосы. Лицо квадратное, черные жесткие волосы зачесаны назад. Прямой лоб с глубокими морщинами, впалые щеки. Сильный, упрямый подбородок. Нос, расплющенный от многочисленных ударов.

Незнакомец нервным жестом развязывает свой галстук-знамя, расстегивает верхние пуговицы сорочки, демонстрируя темные волосы, в джунглях которых появляется татуировка Африканского батальона: луна и солнце. Затем изречение: «Дурная голова, но доброе сердце».