Сергей Майоров - Последний долг

В конце программы попросили выступить «независимого эксперта». Им оказался мужчина в блестящем костюме, белой рубашке с удушающим воротником и с брезгливым выражением на оплывшем после вчерашней пьянки лицом. Сидя перед камерой в глубоком кожаном кресле, положив ногу на ногу и отхлебывая из стакана, он, морщась, процедил, что события последних дней спровоцированы милицией и прошли под ее контролем. Есть факты, неопровержимо это доказывающие. Как-то сама собой его беседа с репортером свелась к вопросу о соблюдении прав человека и каких-то гарантиях личности, ненавязчиво всплыла тема негосударственных охранных структур, а потом мелькнуло название «Оцепление». Так же ненавязчиво, как и все остальное в этой передаче.

Я заметил, что бармен перестал протирать стаканы и тоже смотрит телевизор, облокотившись на стойку и кивая головой все чаще и чаще, будто сказанное касалось его самого.

Поблагодарив «эксперта» за интересную беседу—я ожидал, что в традициях нынешних телепередач ему преподнесут какой-нибудь скромный подарок, хотя бы пистолет и пару гранат, — репортер произнес набор дежурных фраз, сопровождавшихся кадрами с мест происшествий.

Под занавес программы, буквально за несколько секунд до титров, на экране промелькнул особняк на Ореховом острове, развевающийся флаг и сам господин Кацман. Виновато улыбаясь, он запер дверь своей синей «омеги» и направился к крыльцу, прижимая под мышкой тонкий желтый портфель. Перед дверью он потоптался, стряхивая с ботинок снег, обернулся и еще раз посмотрел в камеру, все так же виновато и грустно улыбаясь.

Я допил коньяк.

Через полчаса ноги сами привели меня в гостиницу «Правобережная».

Дежурный администратор, худощавая, с усталым лицом женщина средних лет, была мне незнакома. Без лишних разговоров она оформила номер, и я отправился на второй этаж.

В холле на этаже я увидел ту саму проститутку, бывшую преподавательницу ПТУ. Она сидела на диване, пила шампанское и болтала с охранником, длинным и тощим парнем с детским выражением лица и в очках с толстыми стеклами. Такому я не доверил бы и охрану собственного почтового ящика.

Я прошел мимо, и, кажется, мое появление заинтересовало ее гораздо больше, чем юного стража порядка. Ключи мне выдала сонная горничная. Я прошел в номер и, сбросив пуховик, сразу же завалился на кровать.

Засыпая, я подумал, что наступил понедельник…

Проснулся я от настойчивого стука в дверь. Кто-то барабанил, не жалея кулаков. Я сел на кровати и зажег бра.

Милиция или бандиты давно бы нашли способ зайти в номер, не дожидаясь моего пробуждения. Я встал и открыл дверь.

— Привет!

Это была та самая проститутка. Основательно пьяная, с бутылкой шампанского и двумя фужерами в руке.

— Можно зайти?

— Я не пью по ночам.

— Фу, какой грубиян! А еще прилично одет… Она проскользнула мимо меня и по-хозяйски оглядела номер. Я закрыл дверь и стоял, скрестив руки на груди и наблюдая за ней. Она поставила выпивку на тумбочку, потом плюхнулась на кровать. Уперлась руками в матрас позади себя и вытянула ноги. Подумала и сбросила узкие красные «лодочки». Зевнула.

— И что дальше?

— Меня зовут Таня. На всякий случай, мало ли ты забыл.

— Я это всю жизнь помнил. Дальше-то что?

— А ничего, — она пожала плечами. — Я видела, как ты разговаривал с Фунтиком, и решила, что и нам есть о чем поговорить.

— Да? И о чем же?

— Я все знаю, — она пьяно улыбнулась. — И я почти все слышала.

— Что же ты слышала?

— Налей мне бокал…

— Перебьешься. Что ты слышала?

— А вот не скажу. — Она прищурилась и приподняла правую ногу. Если она так же вела себя в ПТУ, понятно, почему ей пришлось сменить профессию. — Ты можешь помочь мне, а я тебе.

— Ты мне можешь помочь только в одном. — Я присел к столу и закурил. — Но я в этом не нуждаюсь.

— Фу, какой грубиян. — Она приподняла и вторую ногу. — Дай мне сигарету.

— На лестнице покуришь. Выругавшись, она залезла в карман своего красного пиджачка, долго там рылась и в конце концов извлекла мятую пачку «сент-мориса».

Я подумал, что надо выкинуть ее из номера и лечь спать. Слишком много проституток оказывалось рядом со мной в последнее время. Но мне не хотелось лишнего шума и скандала. По ее лицу я видел: она пришла торговаться. И ей есть что предложить.

— Я тебя запомнила, когда ты еще в ментовке местной работал. Тебя за что уволили?

— А тебе какая разница?

— Никакой.