Анатолий Чехов - Передаю цель...

«Двое суток не имею воды. Патроны на исходе. Когда подойдете? Классовский».

По чистоте и ясности передачи чувствовалось: рация Классовского недалеко, но где, установить невозможно, а обещанный самолет еще не вдруг будет.

Масленников передал Классовскому:

«С наступлением темноты дать ракету, зажечь сигнальный костер».

Он и сам чувствовал, что силы его на пределе. Начались галлюцинации: то он качается в седле, преодолевая увал за увалом, то мучительно ищет на карте колодец, который мог бы дать воду. Бред, смешанный с явью, жуткий, все сжигающий зной.

Только к пятнадцати часам разведка, уходившая на север, доложила, что в двух километрах найден заброшенный колодец Дуркат. Отрыть его командир полка приказал «специалисту» по колодцам Быбе с наиболее сохранившими силы бойцами под общим руководством командира дивизиона Воробьева.

Как они будут работать после изнурительного перехода и смогут ли отрыть колодец (всего сутки назад с более свежими силами на такое дело потребовалось восемь часов), Масленников не знал.

Но перелом наступил. Он не мог не наступить. Гибель грозила всему отряду. Но вот, наконец, Воробьев прислал связного с известием: «Колодец отрыт, лабораторный анализ старшего лекпома показал: вода горько-соленая с примесью сероводорода, содержит незначительные примеси органических соединений. После кипячения к употреблению пригодна».

Весть о том, что нашли воду, пусть горько-соленую, с примесью сероводорода, но — воду, оживила лагерь. Спотыкаясь и пошатываясь, часто останавливаясь, к колодцу потянулись бойцы с брезентовыми ведрами, котелками, флягами. Несколько человек не выдержали и, несмотря на предупреждение, напились сырой воды, за что тут же поплатились мучительной рвотой. Но отряд был спасен. По примеру туркмен — проводников и верблюдовожатых, у которых стоило перенять обычай пить только хорошо прокипяченный горячий чай, бойцы жгли костры, грели котелки, кипятили спасительный дар найденного колодца.

Но Дермет-Кую оказался не очень щедрым благодетелем. Как и в прошлые сутки, кони получили лишь по одному ведру, люди — по котелку. С наступлением темноты, чтобы не демаскировать отряд, Масленников приказал погасить все костры, о чем по радио сообщил Классовскому, напомнив, что в двадцать один час ждет его сигнала.

Ровно в двадцать один час на юге, прорезая черноту ночи, взвились две ракеты, затем на далеком расстоянии появилось хорошо видимое зарево.

Масленников передал радиограмму Классовскому:

«Ваши ракеты, костер вижу в двадцати пяти километрах южном направлении, выступаю к вам с восходом луны».

В это время Масько и Карпов проводили вместе с героем похода Быбой общий митинг. Выступал помполит, рассказывая о борьбе с басмачами, о тактике бандитов, о том, что трудности отряда в сравнении с теми, которые приходилось преодолевать старым большевикам, ничтожны, а поэтому отряд должен показать большевистское упорство, большевистскую выдержку, достойные звания отряда имени героического германского пролетариата.

С большим теплом и чувством благодарности думал командир полка о своих товарищах, о командирах и рядовых, но он не имел права говорить им сейчас о своих чувствах, о благодарности за стойкость и выдержку, потому что главные испытания были еще впереди. Перед боем он имел право сказать своим братьям по оружию лишь суровые беспощадные слова. Собрав в двадцать два часа весь комсостав, отдав предварительные распоряжения о порядке выступления, о чистке и проверке оружия, поскольку с рассветом предполагалось начать боевое действия, в заключение своего выступления сказал:

— В предстоящем бою мы или умрем, или победим. Ни одного труса, ни одного дезертира. К трусам приказываю применять оружие. Большевистским духом и воинской подготовкой мы сильнее бандитов, и мы победим!

После совещания радировал Классовскому:

В бою участвуют станковые и ручные пулеметы, ружейные гранатометы. Орудие, вероятно, к бою не поспеет.

При отходе немедленно радируйте. Еще раз разъясните своим пароль «Сабля — Саратов». Через каждый час слушайте мою рацию. Масленников».

Несмотря на все усилия, водопой закончили только в четыре часа сорок пять минут семнадцатого мая.

Одного ведра воды на коня и одной фляги на бойца, конечно, было недостаточно, но по-прежнему командование отряда должно было требовать от личного состава нечеловеческих усилий: могучим тайным союзником басмачей была жажда.