Александр Тамоников - Бой после победы

Тот, по обыкновению, ковырялся с какой-то железкой во дворе. Самое интересное и занимательное заключалось в том, что в этих железках, будь то мотоблок, насос для полива воды или просто велосипед, Тихонок совершенно не смыслил ничего. Разберет, бывало, какой механизм, осмотрит внутренности, поменяет какую-нибудь прокладку или манжету, соберет агрегат, а в итоге результата ноль. Механизм как не работал, так и не работает. Да еще куча мелких запчастей после сборки остается. Но невзирая на это, он продолжал заниматься ремонтом. Уж больно нравилось копаться другу Горшкова в разных железках.

Николай остановился у калитки, глядя, как Рудин чинит утюг. Тот настолько был занят работой, что не заметил товарища. Пришлось окликнуть:

— Бог в помощь, Тихон!

Рудин повернулся:

— Колян?! — И, отбросив утюг с инструментом, к которым сразу потерял всякий интерес, пошел навстречу другу: — И где ж ты столько времени прохлаждался? Вышел в отпуск и пропал к чертовой матери!

— В Ростов ездил, командира бывшего проведал.

— Это того, изувеченного?

— Его самого!

— Что ж, дело нужное, я бы сказал, обязательное! Да что мы у забора стоим? Пошли в хату! Моя к родственникам ушла, посидим, как люди.

Николай прошел за Тихонком. Устроились на кухне. Рудин выставил на стол бутылку водки, нехитрую закуску, в основном собственного приготовления. Выпили по сто граммов.

Николай спросил:

— Слышал, в мое отсутствие к тебе гости из милиции заезжали?

— Карасик, что ли, успел доложиться?

— Угадал.

Рудин вздохнул:

— Было дело, Колян! Как раз в четверг… или пятницу?.. Да какая разница? Скажу одно, виноват я перед тобой! Никогда раньше не подводил, а на этот раз подвел!

— И чем же ты подвел меня?

— Как будто не знаешь?

— Знаю, но хочу от тебя услышать!

Тихонок объяснил:

— Где-то в полдень заявился майор. С ними еще менты были, но те в машине, в «Волге» остались. Майор с ходу: проводил съемку такого-то числа, в таком-то месте, таких-то лиц? Я в отказ! Нет, не проводил. На хрена бы мне это надо было? А майор — зря ты, мол, так. И показывает новые показания Карася, где черным по белому расписаны все наши действия по вице-губернатору. Тут же спрашивает, знаю ли я, что за подобную съемку по закону положено? Я ему опять: да, камеру брал, так как в понятых был, но снять ничего не сумел, мол, батарея села. Он рассмеялся. Дурак, говорит, ты, Рудин. Впряг вас с Володиным Горшков в противоправные действия, а ты его еще защищаешь. А за скрытую съемку без соответствующего разрешения статья положена. В первую очередь, говорит, придется камеру конфисковать! Жалко технику, Коль, стало. Но не сдавался до последнего. И бумаги никакой не писал, хотя майор настаивал. Единственное сказал, что кассеты забрал ты, а браконьерство и пьянство имели место. Майор посоветовал мне об этом не распространяться, дабы не нажить неприятностей, а про субботу эту забыть напрочь. Кроме того, что был там, но ничего, связанного с браконьерством и малолеткой, не видел. Я ему, а как же протокол? Он — считай, нет никакого протокола. Нет и не было! Я — а зачем тогда бумага Карася? Он ощерился, на всякий случай, говорит. И ушел, погрозив мне, как пацану, пальцем. Как «Волга» отъехала, я во двор. Гляжу, к тебе, к твоей усадьбе майор покатил! Вот так, Колян! А что они вдруг засуетились? Ведь если будет суд, я подтвержу то, что на реке в действительности было, и про давление майора расскажу.

Николай закурил сигарету:

— Не будет никакого суда, Тихон! Нет для возбуждения уголовного дела никаких оснований!

— Как же так? А пленка?

— Пленка! Кассеты сдуру и по доверчивости мой отец все тому же майору передал!

— Вот оно что? И как же теперь?

— Никак! Наливай по второй!

— Это без вопросов!

Рудин наполнил рюмки. Спросил:

— Что сам делать будешь?

— Запью, к ядрене фене! Не могу на этот беспредел чиновничий смотреть! Не могу. Рука к стволу так и тянется. Дали бы волю, многих к стенке поставил бы. И что за страна? Говорят об одном, думают о другом, делают третье! Народ в дерьмо превратили, в рабов. Говорят о какой-то демократии, а вокруг коррупция невиданная! Все продается и все покупается! Жизнь человеческая копейки не стоит! Деревни вымирают! Да что там деревни, страна вымирает, а по «ящику» показывают, как у нас в России хорошо стало! Врут, суки, глазом не моргнут. И врут-то вроде внешне приличные, солидные люди. Гадом буду, Тихон, добром эта порнуха не кончится. Чую, кровь прольется! И без террористов всяких. У нас ведь как? Стоит только спичку поднести, и полыхнет. Полыхнет так, что все дотла сожжет! Вопрос, кто и когда эту спичку к высушенному реформами бестолковыми сушняку поднесет? А ведь поднесут, Тихон! Поднесут! И тогда мало никому не покажется. Европе с Азией и Америкой в том числе. Так какого хрена власти наши будто повязки на глаза надели? Чтобы не видеть дел рук своих. А ворованные деньги в кармане можно легко на ощупь пересчитать. Они у чиновников в одной валюте и в одних купюрах! Так что забухаю, Тихон, чтобы позора этого не видеть хоть неделю!