Александр Тамоников - Бой после победы

Николай сплюнул на траву возле крыльца:

— Так ты отдал кассеты?

— Отдал, Коля, а что?

— Да ничего! Кто тебя просил лезть не в свои дела? Ты их прятал, чтобы отдавать?

— Не надоть было?

— Эх, батя, батя! Ну кто тебя просил…

— А че, в них что-то важное было?

Колян махнул рукой:

— Теперь уже об этом говорить нечего! И ведь хотел у Тихона спрятать, но посчитал, дома надежней будет. Вот и вышло надежней! Ладно, чего теперь об этом?

Закурив, Горшков вышел из дома. Направился к Тихонку. Проходя мимо усадьбы Володина, увидел жену Карасика.

Та ухмыльнулась, поклонившись:

— С возвращением, участковый, глаза б мои тебя не видели!

Николай остановился:

— Ты чего рычишь, Нинка?

— Да ничего! Подвел мужа под монастырь? А ведь я ему говорила, не связывайся с Коляном, коварный он человек! Как змея коварный. Не послушался. Хорошо, хоть потом допер, что к чему.

— Ты это о чем, Нина?

— Ни о чем! Дураком-то не прикидывайся.

Во двор вышел Карась, спросил супругу, не глядя на улицу:

— Ты чего, сама с собой гутаришь, что ли? Крыша поехала?

— Ага, поехала! С нашим Коляном не только крыша поедет, но и все остальное!

Володин повернулся к Горшкову. Тот поздоровался:

— Привет, Мишка!

— А?! Ты? Объявился? Здорово, коль не шутишь!

Николай предложил:

— Ты бы вышел на улицу.

Карасик согласился:

— Выйду! Тем более нам есть о чем побазарить.

Супруга сказала Володину:

— Не связывайся с ним, Мишка! От него одни гадости!

Но Володин прикрикнул на благоверную:

— Пошла домой!

Нинка взвилась:

— Чего-то? С каких это пор я на своей усадьбе не хозяйка?

Но Михаил прикрикнул на жену громче и грубее:

— Послушай, ты, лахудра! Я что сказал? Или не поняла? Может, мне тебя, как овцу безмозглую, прутом в избу загнать?

Нина воскликнула:

— Дурак ты, Мишка! Истинный дурак!

Но в дом ушла. Володин вышел на улицу:

— Где был-то, участковый?

— На море отдыхал!

— Заметно! Людей подставил, сам свалил. А че говорил, когда пасли вице-губернатора? За все сам отвечу, вы лишь только в протоколе распишитесь. Расписались сдуру. А потом твои менты нагрянули! К Рудину, между прочим, тоже. Майор так прижал, думал, кранты!

Николай выбросил окурок:

— Ты понятней объясняться можешь?

— А что те непонятно? Майор посадил за стол и спрашивает: подписывал протокол? И бумагой исписанной перед мордой машет. Я в непонятке, какой протокол? Он и кинул мне лист, где ты расписал все про браконьерство Комарова. Отвечаю, подписал. А он мне знаешь что? Приговор ты, идиот, себе подписал! И тут же добавил: не хочешь на зону за дачу ложных показаний против лица государственной важности, пишешь бумагу, что это участковый тебя заставил подписаться! Не пишешь — едешь с нами!

Горшков все понял:

— И ты, конечно, накатал нужную майору бумагу.

Карасик повысил голос:

— А что мне было делать? Страдать за тебя? Да на хрена ты мне сдался опосля того, как промысла доходного лишил? Написал!

— Ясно! Что ж, с тобой все ясно! Иди, ты мне больше не нужен! Я с подонками не общаюсь! А ты, Мишаня, подлец!

Николай повернулся, сделал несколько шагов, Володин окрикнул его:

— Погодь, Колян!

Лейтенант обернулся:

— Чего тебе еще?

Карась подошел к участковому:

— Я сейчас тебе со зла наговорил. А в бумаге насчет принуждения ни словом не обмолвился. Хотя ты и лишил меня работы, но в ментовку не сдал. Написал, что ты попросил быть понятым. Ездили на опушку у переката. Видел вице-губернатора и охрану. И все! Никаких сетей, никакой проститутки.

— Короче, Комаров просто отдыхал на берегу реки?

— Да!

— Что дальше?

— Ничего! Написал, что ты, как привез к перекату, ушел куда-то и объявился под утро с протоколом!

Николай повторил:

— Ясно!

Володин взглянул на Николая:

— Все ж не чужие!

— Да, Мишаня, не чужие, но и не свои! Иди к своей Нинке! Пусть заява под диктовку на совесть твою ляжет тяжелым грузом.

— Недоволен? Ну и черт с тобой! Тоже нашлась фигура! Со своими мусорами сам воюй, а меня оставь. Я в ваших разборках не участник. И потом, я предупреждал тебя, если прижмут власти, от показаний откажусь! Так что плевать хотел на твои претензии, понял?

Николай сжал зубы, процедив:

— Пшел вон, червь навозный! Не доводи до греха!

Поняв, что Горшков представляет угрозу, Володин посчитал за лучшее быстренько скрыться в своей усадьбе. Николай плюнул ему вслед, повернулся и продолжил движение к усадьбе Тихона.