Дмитрий Щербаков - Нимфоманка

Мила уронила голову на руки. Самобичевание обессилило ее. Но решение было принято. Она встала, подошла к трюмо, вытащила косметический набор, которым не пользовалась со времен работы в «Приюте любви». Накрасилась — ярко, небрежно, грубо. Достала из шкафа самое вызывающее свое платье, надела его, мельком, равнодушно осмотрела себя в зеркале… И, словно зомби, двинулась вон.

…Увидев Алую Розу, Олег вскочил из-за стола.

— Ты что, девочка? Зачем пришла?!

— Найди мне клиентов, Олег… — механическим голосом произнесла Мила. — Не меньше трех… А лучше — пять… Или семь… Желательно садистов… Вся выручка — твоя.

— А что скажет Север? — испугался Лизунов.

— Север… — тут Мила всхлипнула. — Север уже ничего не скажет…

Глядя на стволы наведенных автоматов, Север не чувствовал страха. Только горечь. Было очень больно сознавать, что больше он никогда не увидит Милу.

— Споем, что ли? — сказал Север Витьке. — Славяне перед смертью поют…

— Споем! — согласился Чекан. — Запевай!

— «Вставай, проклятьем заклейменный!..» — неожиданно для себя начал Север. Он осекся было, но Витька тут же охотно, решительно подхватил:

— «Весь мир голодных и рабов!..»

Блатные сначала захихикали, но страстное, яростное пение под дулами нацеленных «калашей» впечатляло. Уголовники притихли.

— «Это есть наш последний!..» — с ненавистью ревели две могучие глотки.

— Огонь! — махнул рукой Столетник.

Грохнули очереди. Север почувствовал резкую боль — он даже не понял, откуда она исходила. Сознание заволокло тьмой…

Очнулся Белов в странной комнате без окон. Руки за спиной были скованы наручниками, ноги связаны. Рядом валялся бесчувственный Витька Чекан. Он был жив — об этом свидетельствовало его шумное прерывистое дыхание.

Север осмотрелся. У одной из стен он заметил невысокую скамейку. Извиваясь всем телом, Белов добрался до нее, сел и принялся ногами расталкивать Чекана.

— Просыпайся, Витя! — теребил он друга. — Посмотри, где это мы? На том свете, что ли?

Чекан наконец очнулся, недоуменно взглянул по сторонам.

— Ой, Север… — произнес он обалдело. — Нас же вроде расстреляли…

— Ага! — откликнулся Белов. — Да, видать, не по-настоящему…

В этот момент стальная дверь, которую парни сначала не заметили, открылась. Вошел Столетник, сопровождаемый шестерками, несущими кресло.

— Ставьте сюда! — распорядился вор, указывая на место у стены, противоположной той, возле которой сидел Север. — И оставьте нас. Закройте дверь с другой стороны!

— Витька, ползи сюда! — сказал Север. — Негоже нам валяться перед всяким жлобьем.

Чекан подполз, взгромоздился на скамейку. Глаза двух друзей скрестились с глазами вора, словно рапиры.

Первым не выдержал Столетник.

— Что, струхнули, мальчики? — с холодной насмешкой бросил он. — Думали, смерть ваша пришла? Ошиблись, вы еще поживете.

— Чего тебе надо? — презрительно спросил Витька.

— Чего надо? Да как тебе сказать… Интересно. Любопытные вы ребята.

— Где мы находимся? — поинтересовался Север сквозь зубы.

— У меня. Где конкретно — неважно. Или тебе адресок назвать?

— Ты завалил Тенгиза? — продолжал Север, игнорируя убогую колкость.

— От меня Кунадзе пока ушел. То есть еще жив. Но он последний из клана Кунадзе — Шаликашвили, кто еще жив! — усмехнулся Столетник.

— Лихо… — Север повел плечами. — Крутой ты парень, дедуся! — Витька невольно хмыкнул, сдерживая смех.

— Шутишь? Шутник! — сказал Федор жестко. — Гляди, не дошутись.

— Ой, только не надо угрожать! — брезгливо скривился Север. — Не таких видали… Объясни лучше, почему мы живы.

— Живы потому, что я так захотел. А конкретно… В вас стреляли холостыми.

— Это я без тебя понял, умник, — перебил Белов. — Почему мы отключились?

— Интересно? Объясню. Вы стояли спиной к стене. А в стене были окна. Не заметили? Естественно, они замаскированы. Когда я дал команду стрелять, окна открылись и вам саданули по вашим бычьим загривкам хорошими такими дубинками, обшитыми ватой, чтоб не покалечить…

— Клоун! — скривился Север. — Устроил представление… Может, еще спляшешь тут нам?

— Ты меня дразнишь? Зря. Очень зря. Впрочем, я не обидчив. Ты мне нужен, парень, и твой друг — тоже. Вы будете на меня работать.

Белов и Чекан откровенно, зло расхохотались.

— Смеетесь? — улыбнулся Столетник. — Напрасно. Хотите, я объясню вам, чем настоящий вор отличается от фраера? У вора нет семьи, нет привязанностей, нет близких людей. Поэтому он свободен, его невозможно шантажировать. У вора нет даже родины, ибо его родина — весь мир. Истинный деловой, — Столетник пользовался жаргоном сорокалетней давности, согласно которому слово «деловой» являлось синонимом слова «блатной»; Федор намеренно пользовался этим жаргоном, дабы подчеркнуть свою приверженность старым блатным «понятиям», — истинный деловой лишен любых патриотических чувств, он не распускает сопли, когда ему светит фарт. Все это составляет сущность воровских законов. Благодаря им вор неуязвим, его можно только посадить или убить. А вы, конечно, парни крутые, но, извините, фраера. Лохи. Ведь вы оба безумно любите своих телок. Назвать адреса, по которым они проживают? — Столетник тут же назвал с точностью до запятой. — Знаете, что с ними будет, если вы откажетесь на меня работать? Знаете. У меня здесь человек двадцать бойцов. Хотите — девок прямо сейчас привезут? Твою Лидку, Витя, после скормят собакам — она будет уже ни на что не годна. А твою, Север, Алую Розу определим в самый дешевый бордель. Она будет там работать в стиле нон-стоп. Видите, как я современен, даже некоторые иносраные слова знаю! — ухмыльнулся Федор. — Так вот, Милочка будет работать круглосуточно, с краткими перерывами для еды и сна. Тебя, Север, прикуем рядом, за занавесочкой. Смотри, наслаждайся, пока твоя возлюбленная не утрахается до смерти. Красивая перспектива, правда?