Дмитрий Щербаков - Нимфоманка

— Но, шеф… — попытался возразить Иван.

— Ты плохо стал понимать приказы, Ваня… — вкрадчиво произнес Федор.

— Извините, шеф, — Иван вышел. Столетник, проводив его глазами, вдруг встал со своего места, подошел к двери и выглянул.

— Больно любопытным стал мой помощник, — пояснил он Белову, закрывая дверь. — А разговор у нас с тобой серьезный.

— Я прежде хотел бы увидеть Милу! — потребовал Север.

— Нет, дорогой. Прежде мы должны договориться. И не возражай, выбора у тебя нет.

— Хорошо, говори.

— Ты мне нужен, Север. Я старею. Стал сентиментальным, решил жениться. А женатый вор — уже не вор. Поэтому я собираюсь отдохнуть лет эдак тридцать. Уехать с женой на далекий остров, где вечное лето, и жить там, ни в чем себе не отказывая. Детей завести. Остров я уже купил. Оставшихся денег мне хватило бы до конца жизни. Но я хочу и своих будущих детей обеспечить до конца их дней. Для этого мне нужен ты.

— В каком качестве? — мрачно спросил Север.

— Объясню. Я весьма влиятелен в своем мире. Но есть люди, не менее влиятельные. Кое-кто из них контролирует вывоз за границу российских полезных ископаемых. Я же хочу взять этот процесс под свой контроль. Для осуществления моих планов упомянутые люди должны умереть. Все они воры в законе. Убить их сам я не могу — подобный шаг вызовет протест со стороны воровского сообщества. Меня могут завалить свои же, не говоря уж о том, что необходимые мне сферы влияния уйдут в другие руки. А значит, ликвидировать моих конкурентов должен человек со стороны. И лучшей кандидатуры, чем прославленный Белов, мне не найти.

— Почему? — равнодушно поинтересовался Север.

— Во-первых, ты единственный реально сможешь сделать это. Ведь тех людей достаточно хорошо охраняют. Во-вторых, ты не блатной и не станешь болтать, кто да почему убрал сырьевых королей. В-третьих, воровской мир считает тебя моим личным врагом, из чего следует, что ты не можешь действовать в моих интересах. И в-четвертых, ты один сделаешь работу десятка киллеров, а значит, никто не узнает ничего лишнего.

— Кроме меня! — усмехнулся Север. — Я постреляю твоих врагов, а потом ты кончишь нас с Милкой. Чтобы не болтали.

— Зачем? — вскинул брови Столетник. — Зачем терять такого бойца? На тебе столько крови, что заложить меня ты при всем желании не сможешь ни ментам, ни блатным. Самое выгодное для тебя — служить мне верой и правдой.

— Почему это?! — возмутился Север.

— Да потому, что обеспечить безопасное удовлетворение специфических потребностей твоей жены могу только я. Точнее, мои бойцы, дворцовая стража. Ребята они надежные, преданы мне, как псы, и ни о чем не будут болтать. Никто ведь не знает, что Мила у меня…

— Как? А те двое, которые ее поймали и привезли? Которых я догнать не смог? Они же небось всей своей братве растрепали, как их обласкал Столетник!

— Эти мальчики уже никому ничего не растреплют. Кроме меня, только Иван знал об их приезде. Они, сердечные, так спешили получить обещанные Столетником золотые горы, что даже не успели рассказать никому из своих, куда едут. А может, сыграла роль жадность. Не хотели делиться моими подарками с «братвой». Короче, пропали мальчики без вести.

— А трупы? — поинтересовался Север.

— В моем доме есть котельная с топкой. Температура там повыше, чем в печи крематория… Так ты согласен принять мои предложения?

— Я не хочу быть наемным убийцей! — выкрикнул Север. — У меня и так руки по локоть в крови! Отстаньте вы все от нас! Столетник, отдай жену, да мы пойдем себе! Она больна! Больна, понимаешь?! Сколько можно мучить больную девчонку?! Столетник, сволочь, отпусти ты нас миром!

Федор видел: перед ним сидит человек, доведенный до крайнего предела отчаяния и уже не вполне нормальный психически. Это и пугало вора, и обнадеживало. Пугало, поскольку безумцы часто непредсказуемы. И обнадеживало, поскольку он знал: если поставить перед безумцем цель, которая будет казаться тому главной в жизни, безумец станет действовать так отважно и осторожно, так хитро и неожиданно, как не сможет ни один сверхпрофессионал. И добьется цели, чего бы это ему ни стоило. А значит, надо только убедить Белова, что интересы Столетника совпадают с его собственными интересами. Точнее, с интересами Милы. Ибо Мила — это ключевое понятие для Севера.

— Ну вот послушай меня, Север, — начал Столетник мягко. — Предположим, я вас отпущу. И побредете вы по России, снимая гопников для Милы, отбиваясь от «братвы», от ментов, ежедневно рискуя жизнью. Вас травят все блатные страны, вы постоянно на грани ареста, а арест для вас — смерть. В камере ни ты, ни Мила дня не проживете…