Дмитрий Щербаков - Отравленная Роза

Забыв на миг о паяльной лампе, бандит замахнулся свободной рукой, намереваясь ударить Олега по лицу. Однако взметнувшиеся вверх пальцы Зигфрида, не успевшие еще сжаться в кулак, случайно прошли сквозь пламя горелки. От внезапной ослепительной боли бандит громко взвыл и едва не выронил орудие пытки. Но удержал и, опомнившись, торопливо выключил лампу.

— Б…дь, лапу пришкварил!.. — ругнулся он сквозь зубы. — Остыть надо…

Боль действительно немного отрезвила Зигфрида. После короткой паузы, в течение которой бандит облизывал обожженную руку, он заговорил спокойнее:

— Ну, последний раз спрашиваю: будешь отвечать?

Олег молча отвернулся, всем своим видом выражая гадливость.

Север достал из патронташа запасную обойму. Врагов в «стальном мешке» семь, а патронов в барабане только шесть. Надо будет сразу перезарядить оружие…

— Что ж, считай, ты больше не мужчина, — с деланым равнодушием сказал Олегу Зигфрид. Он вновь принялся зажигать пламя паяльной лампы.

И тут Белов выстрелил. Пуля наискосок вошла Зигфриду в ухо и на выходе вынесла бандиту половину правой стороны черепа и часть затылка. Кровь и мозги брызнули во все стороны разом. Зигфрид упал, продолжая судорожно сжимать так и не включенную лампу.

Однако его соратники даже не успели осознать гибель шефа. Ибо Север продолжал стрелять. Пять пуль «нашли» пятерых блатняков. Братва градом посыпалась на пол.

— Шефа убили! — дико заорал шестой зигфридовец, вскидывая «калаш» в направлении вентилятора.

Север молниеносно перезарядил ствол и спустил курок. Бандит не успел даже потянуть спусковой крючок автомата: свинец расшиб ему голову раньше…

Белов несколькими выстрелами перебил ржавые прутья решетки и ударом кулака высадил ее вместе с вентилятором. После чего вылез из трубы, не забыв еще раз перезарядить револьвер.

Олег поднял на вновь прибывшего измученные глаза.

— Привет, Олег! — подмигнул ему Север. — А ты героический мужик, однако! Но хватит геройствовать, тебя жена заждалась.

— Я не женат! — на всякий случай возразил Олег, еще не вполне доверяя незнакомцу.

— Ну-ну, — ободряюще улыбнулся Север. — Конечно, вы с Анной венчались тайно. Но я в курсе.

Он достал пружинный нож, выщелкнул лезвие и, приблизившись к Олегу, одним резким движением рассек веревки, которыми тот был привязан к скобам. Одновременно левой рукой Север осторожно обхватил парня, поддержал и аккуратно снял со столба.

— Ты кто? — спросил Олег.

— Я от Даши, сестры твоей Анны. Пришел вытаскивать тебя отсюда, — пояснил Белов. — И, надеюсь, вытащу.

Произнося это, Север сложил пружинный нож, спрятал его и взялся за Олега уже обеими руками.

— Тебя Дашка прислала?! — удивился Олег. — Но она же нам с Аней первый враг!

— Ошиба-аешься! — протянул Север чуть насмешливо. — Да, Даша продала Анну Зигфриду. Но он вынудил Дашку! Она выбрала меньшее из двух зол.

— Ни хрена себе, меньшее из двух зол! — возмутился Олег. — А саму Аню она спросила?!

— Если б не Даша, Зигфрид забрал бы к себе Анну год назад. Без всякого спроса, — пояснил Белов назидательно. — Чем бы это для нее кончилось, ты, надеюсь, понимаешь…

Олег охнул, потом помолчал.

— Коллектором бы кончилось… — пробормотал он через силу. — Потому что надругаться над собой Аня бы не позволила… Ты прав, брат… Молодец Дашка…

В процессе беседы Север отнес Олега в угол «стального мешка» и усадил, прислонив спиной к стене.

— Тебе удобно? — спросил Белов.

— Более-менее… — Олег устроился неловко, но переменить положение не решался: слишком многие участки его тела взрывались болью при малейшем движении. — Только холодно мне очень… Меня здесь вторые сутки держат, а тут кругом металл…

— Потерпи немного, скоро выберемся. — Север отошел и принялся обыскивать трупы. — Ты больше вытерпел… — добавил он.

— Как тебя зовут-то, спаситель? — осведомился Олег.

— Север.

— Ого! — удивился Олег. — Редкое имя! Слыхал я от ветеранов первой чеченской кампании, что какой-то Север подогнал тогда нашим два вагона боеприпасов, купленных на его собственные деньги. Ребят ведь гнали под дудаевские пули с десятью патронами в рожке… И те два вагона пришлись очень кстати. Тот Север — не ты ли?

— Много говоришь, — проворчал Белов: он не то чтобы страдал излишней скромностью, но, как всякий человек, живущий вне закона, не любил распространяться о своих делах. — А у тебя вся грудь обожжена. Я удивляюсь, как ты еще в сознании.