Евгений Сухов - Конец таежной банды

– Никому не двигаться, – надрывался высокий бритый Бортко и оглядывался на начальника, ища поддержки.

– Мы ничего не сделали, – пролепетал дрожащим старческим голосом хозяин дома.

– Предлагаю добровольно сдать все имеющиеся в доме ценности, – ледяным тоном бросил ему Семенов.

Алексей едва подавил зевок, до того ему наскучила вся эта канитель. Везде одно и то же. Дежурные фразы, запугивание, а все лишь для того, чтобы банально ограбить ни в чем не повинного человека. Нет, из органов надо бежать. Довольно с него всего этого.

Хозяин дома попытался увильнуть от расплаты.

– У нас нет ничего такого, – начал он плаксивым голосом.

– Я теряю терпение, – прорычал Семенов, сверкая глазами, – не гони мне тут, падла. Я все знаю и про золото, и про деньги, и про камушки.

С диким лицом командир опергруппы стащил с дивана девочку и приставил ей к голове револьвер. Эффектно щелкнул взводимый курок.

Алексей встрепенулся. Это уже было что-то новое. Командир опергруппы на его глазах скатывался к махровой уголовщине. Он даже не пытался изображать из себя слугу закона. Взглянув в расширенные от ужаса глаза девочки, Алексей сглотнул ком, вставший в горле. Его взгляд отметил побелевший на спусковом крючке палец. Семенов не играл. Он действительно был готов выстрелить в любой момент. Хозяин дома тоже понял это и полез доставать все из своих тайников. На столике перед диваном появился увесистый мешочек с золотыми червонцами, шкатулка с драгоценностями, пачки денег, перевязанные веревкой, серебряные ложки, посуда, несколько статуэток и даже меха.

– Это все? – сурово осведомился Семенов, державший ребенка за горло. Дуло его пистолета продолжало находиться в опасной близости от головы девочки.

– Да клянусь вам, молодой человек, отдал все, – страстно заверил старик, сложив в молитвенном жесте руки на груди, – отпустите ее.

– Конечно, отпущу, – жестко усмехнулся Семенов и неожиданно выстрелил в хозяина дома. Выстрел прозвучал оглушающе. На груди старика возникла кровавая дыра, и он инстинктивно закрыл ее ладонью. Сквозь его пальцы немедленно брызнула кровь. Семенов выстрелил еще один раз в старика, но теперь в голову. Бортко также выстрелил в старика со своего места. Поночевный тем временем расстреливал старуху, чуть ли не в упор. Девочка истошно закричала. Семенов ударил ее наотмашь и отпихнул от себя, готовясь выстрелить. Бортко выстрелил в мальчика, но промахнулся. Падая, израненный старик закрыл его своим телом. Не раздумывая, Алексей бросился вперед, выбил ногой пистолет у Семенова и со всей силы врезал ему в лицо. Обливаясь кровью, Семенов хрюкнул и, закатив глаза, рухнул на пол. Бортко резко развернулся с пистолетом в руке и выстрелил. Краем глаза он видел маневр Алексея. Последнего спасла лишь отличная реакция. Стреляя в прыжке, Алексей упал и, перевернувшись, успел пальнуть в Поночевного до того, как тот развернул оружие. Обе пули легли точно в центр лба оперативников. Почти синхронно они выронили оружие и осели на пол. Бортко сполз по стене, оставляя на обоях кровавый след, а Поночевный свалил этажерку с книгами.

Не успел Алексей перевести дух, как оконное стекло справа от него разлетелось на части и снова завизжали пули. Это был шофер. Он стрелял через окно со стороны улицы. Алексей ощутил жгучую боль в щеке. Еще две пули пронеслись у него над головой. Алексей откатился, свалил стол, закрылся им и выстрелил в ответ. Пуля угодила шоферу в переносицу, и он исчез из темного проема окна.

– Сука, – выдохнул Алексей, дотронувшись до лица. На пальцах осталась кровь. – Все же попортили морду, вражины!

Затем он натолкнулся на взгляд девочки. Та сидела на полу и не знала, что ей делать. Ее губы дрожали, а глаза блестели так, словно она собиралась разреветься. Рядом скулил мальчик, пытаясь выбраться из-под мертвого деда.

Времени терять было нельзя. Перестрелка, должно быть, всполошила весь район, и, не ровен час, мотопатрули пожалуют в гости. Алексей, позабыв о своей ране, вскочил на ноги, помог мальчику, грубо поставил на ноги девочку и спросил: – Эй, как тебя зовут? Слышишь меня?!

Девочка в ответ только судорожно вздохнула да скривила губы. Алексей влепил ей пощечину и, удерживая, рявкнул:

– Эй, если хочешь жить, соберись! Как зовут?

– Саша, – с обидой пропищала девочка, зажимая покрасневшую от удара щеку.

– Родственники есть? – быстро спросил Алексей, поняв, что ребенок более-менее пришел в себя.