Евгений Сухов - Конец таежной банды

– Ладно, давай оставим этот разговор, – махнул рукой Пакин, – пусть правят эти сопливки, но все равно стоит вправить им мозги, чтобы вели себя осторожней. И еще надо готовиться к приходу красных. Они не смирятся, что их побили, явятся сюда. Мы должны подготовиться, усилить меры безопасности. Если это все же случится, то придется уходить отсюда. Я думал податься в соседний округ.

– Да, вот об этом действительно следует подумать, – согласился Патрикей. – Я даже думал, что надо увести людей прямо сейчас, не дожидаясь, когда заявятся красные. К черту все.

– Нет, так нельзя, – покачал головой Пакин, – дадим отпор здесь, обескровим их и уйдем. Они пока будут собирать новый отряд да приходить в себя, мы уже будем далеко. А так они могут начать нас преследовать, и отбиваться в дороге будет труднее, чем здесь, за надежными крепостными стенами.

– А ты уверен, что мы сможем отбиться, если красные придут сюда? – с сомнением спросил Патрикей. – В этот раз мы им всыпали, но в следующий раз они подготовятся лучше. Сможем ли мы тогда их сдюжить, неизвестно.

– Ой, да ты посмотри на позиции, – махнул рукой Пакин, – для штурма им потребуется столько людей, сколько им вовек не найти. Они обломают зубы и отступят. А нас потом преследовать у них сил просто не хватит.

– Дай бог, чтобы так, – вздохнул Патрикей.

– Главное – не дать им запалить крепость, – добавил Пакин задумчиво, – и защитить тылы. Хотя со скал они вряд ли к нам подберутся.

– А что, как эти староверы к советской власти настроены, ты их прощупывал? – спросил Алексей у Трефилова, когда они подъезжали к скиту старообрядцев.

– Угадай как, – хмуро буркнул начальник милиции, – считают нас демонами, советскую власть – властью антихриста. Распевают псалмы да занимаются сплошной контрреволюцией. Я бы их всех к стенке поставил.

– Понятно, – протянул Алексей и, внезапно спохватившись, спросил: – Оружие у них имеется?

– Нет, бог миловал, – ответил Трефилов. – Так-то они мирные, вреда никому не делают, но в колхоз вступать отказались. Теперь они тоже в планах на переселение стоят. Не хотят добровольно работать на благо народа, значит, будут работать принудительно.

– А что там за народ вообще? – спросил Алексей, немного расслабившись. Ему очень не хотелось начинать войну еще и со старообрядцами, не закончив с бандой. Но раз оружия нет, то одной проблемой меньше.

– Население – одни бабы, – сообщил Трефилов с блеклой улыбкой, – несколько стариков да пара детишек. Главная – схимонахиня Ефросинья, старая грымза, каких еще свет не видывал. У нее под началом больше двадцати инокинь разного возраста.

Пока он рассказывал, их небольшой отряд выехал на большую поляну, застроенную десятком почерневших и перекосившихся бревенчатых срубов, которые одновременно являлись монашескими кельями. У домов раскинулись огороды с грядами картошки, свеклы и репы. По дороге стаей ходили гуси, сновали куры и другая живность. На окраине поселения виднелось небольшое кладбище – могилы с деревянными крестами и голбцами. Худощавая женщина в черном монашеском одеянии вела корову. Заметив приехавших, она заметалась по дороге и потянула животное за сарай.

Мальчик лет шести и девочка десяти уставились на них, как на чудо.

– Антон Семенович, думаю, вы вряд ли найдете что полезное здесь для своей книги, – обратился Алексей к Рыкову.

– Напротив, Алексей Николаевич, я уверен, что это место – неиссякаемый кладезь полезной информации, – с жаром возразил историк, сверкая стеклами очков. Он склонился с лошади к детям и вежливо спросил: – Ребятки, а не подскажете, где у вас тут главного найти можно? Мы приехали поговорить.

Дети не ответили. Не сговариваясь, они вскочили и бросились бежать. Секунда – и их уже след простыл.

– Вот пострелята, – добро улыбнулся Рыков в усы и посмотрел на Алексея, ожидая решения от него.

– Схимонахиня Ефросинья живет вон в том доме, можем заехать, – предложил Трефилов, указав на самый высокий и добротный дом. – У них там и молельная изба, и жилье. Может, накормит, если хорошо попросим.

– Идея неплохая, – похвалил Алексей, – заночуем здесь.

Они не спеша поехали к дому схимонахини. Люди выходили из домов и со страхом смотрели на бойцов отряда, будто это были всадники апокалипсиса. Каждый из старообрядцев счел за должное перекреститься, а иные крестились по нескольку раз и шептали молитвы. Напряжение возросло с обеих сторон: бойцы ожидали нападения, а старообрядцы – грабежа и арестов.