Михаил Серегин - Божий спецназ

Понимая, что нужно не дать Чичеру опомниться, отец Василий вскочил на ноги и бросился вперед. Этой секунды было достаточно, чтобы Женя Чичеров узнал в бородатом мужике человека, прекратившего его преступную карьеру несколько лет назад в Усть-Кудеяре, а совсем недавно виденного им в тайге, когда группа беглых уголовников лежала, блокированная спецназом в овраге. Эта неожиданность сыграла решающую для преступника роль. Он не успел выхватить пистолет, рукоятка которого торчала у него из-за ремня брюк. Еще немного, и руки священника сомкнулись бы на его шее, но Чичеров успел отбить нападение. Нанеся довольно чувствительный удар в грудь и путаясь ногами в придорожной траве, он отскочил на дорогу. Отец Василий тут же прыгнул за ним и успел схватить Чичера за левый рукав драной ватной фуфайки. Следующий удар последовал ногой в область паха, но священник этого ожидал. Перехватив ногу сгибом руки, он толкнул своего противника назад, пытаясь одновременно вывернуть ногу в болевом приеме и загнуть ее за спину. Если бы это ему удалось, то одним рывком можно было сломать Чичеру позвоночник.

Нога выскользнула из захвата, а другая врезалась отцу Василию прямо в живот. Дыхание сразу перехватило, а руки священника в последнем порыве поймали только воздух. Чичер кувырком назад вскочил на ноги, рывком выдернул из-за ремня пистолет. Отец Василий не стал ждать выстрела. В том, что пистолет наверняка стоял на боевом взводе, он не сомневался. Это был обычный «макаров», у которого достаточно иметь патрон в патроннике и стрелять «самовзводом», лишь сняв его с предохранителя.

Грохнул выстрел, и пуля вжикнула около самого уха священника, когда он, еще не оправившись после удара в живот, скатился с дороги в поросший кустарником придорожный овражек. «Ряса была черная, – с некоторым сожалением вспомнил священник, – она сейчас хорошо бы меня скрыла в темноте. Как же нелепо все получилось-то!»

Чичер буквально секунду постоял, прислушиваясь к шуму ветра в ветвях деревьев. Отец Василий, замерев в ложбинке среди кустарника, тоже прислушался. Ясно был слышен отдаленный гул автомобильного мотора. «Только бы мужики-охотники, – успел подумать он, – тогда ему только бежать останется, не будет он в перестрелку ввязываться. Или сейчас в мою машину прыгнет и попытается удрать».

Но Чичер проявил больше хладнокровия. Он быстрыми шагами подошел к краю дороги и, всматриваясь во тьму, поднял пистолет. Четыре пули, выпущенные веером вдоль овражка, по расчетам преступника, должны были выдать место, где прятался его противник. Скорее всего, одна точно его заденет, что тоже выдаст священника.

Одна из пуль врезалась в землю прямо перед лицом отца Василия. Какая-то щепка больно впилась в щеку, но священник не успел сосредоточиться на этой мелочи, как ощутил следом тупой горячий удар в бедро. Каким-то чудом отец Василий не издал ни звука и даже не дернулся. Стиснув зубы, он почувствовал, как нога вокруг того места, куда попала пуля, сразу онемела. Потом появилась тупая сильная боль. Штанина стала намокать теплым и тяжелым, а боль все усиливалась и усиливалась. Она стала острой и жгучей, буквально разламывающей ногу. С каждой секундой терпеть ее становилось все невыносимее. Отец Василий лежал, не шевелясь, все его сознание наполняла невыносимая боль. Его начинало потихоньку трясти, к горлу подступила тошнота, но глубокими вдохами священник пытался с ней бороться. Каким-то краем сознания он услышал, что машина, судя по звуку мотора, приближается.

Чичер громко выругался и бросился к машинам. Отец Василий, наконец, тихо застонал и схватился за мокрую от крови штанину. В ноге пульсировала кровь и нестерпимо ломило. Понимая, что надо остановить кровь и что на это у него нет времени, священник приподнялся и увидел приближающийся свет фар. Чичер демонстративно суетился около машин, что-то изображая. Наверное, панику или возмущение, что кто-то врезался в его машину. Тем не менее к приближающейся машине он лицом не поворачивался. А через секунду отец Василий понял, что подъезжающая машина – милицейский «уазик» Белоусова.

Участковый остановил машину посередине дороги и, не выключая двигателя и фар, вышел из кабины. Отец Василий, превозмогая боль и головокружение, выбрался наконец на край дороги.

– Паша, осторожно! – крикнул священник, как ему показалось, во весь голос. – Это Чичер!

Крик почти потерялся в шуме ветра и шелесте ветвей деревьев, но лейтенант его услышал. Точнее, услышал голос, а додумал ситуацию, когда увидел в свете фар своей машины человека. Бородатый мужчина в фуфайке с трудом выбирался на четвереньках на дорогу, волоча правую ногу, штанина на которой потемнела.