Максим Шахов - Контейнер со смертью

– Ты что? – изумился Росляков. – Ты хочешь идти со мной? А оно тебе нужно?

Вместо ответа лев перекатился на бок и откинул мохнатую голову. Он нежился от того, что после сытного обеда ему снова удалось прилечь.

– Слушай, – рассмеялся Росляков, – если ты намерен идти со мной, тогда тебе придется днем ногами топать, а валяться ночью. Иначе никак нельзя. Я-то привык спать по ночам, да и не вижу я в темноте, в отличие от тебя. Так что тебе решать! Если готов – пошли.

Росляков повернулся и пошел снова своей дорогой. Хруст камней под мощными лапами подтвердил, что лев увязался следом.

Таким неторопливым темпом они продвигались на север трое суток. Росляков не торопил льва, который еще не совсем оправился от своих ран. Он был очень осторожен и подолгу всматривался в даль. Уж он-то на месте террористов не поверил бы в то, что интересующий их человек запросто сгинул на плоскогорье. Особенно если учесть, что человек обладает определенными навыками и опытом. Простой и обычный из самолета на парашюте не прыгает. И шестерых вооруженных людей легко не убивает. «Я бы не поверил, – в который уже раз говорил себе Росляков. – Я бы оставил в этих местах достаточное количество глаз и ушей, которым не в тягость и неделю, и месяц наблюдать и ждать. Вопрос того стоит».

* * *

Начальство сообщило, что Росляков, скорее всего, выпрыгнул из самолета, летевшего рейсом на Каир. Произошло это, судя по возникшим в самолете неполадкам, где-то на линии городов Тауденни и Иллизи. Фактически на тысячекилометровом участке южного Алжира. Неполадки, о которых экипаж сообщал диспетчерам, касались электроники и связаны были с шасси и нижними люками. Эксперты, которых начальство привлекло для консультации, почесали в затылках, но согласились, что спровоцировать сигналы электроники возможно.

– Ты понял? – веселился Демичев, сидя по-турецки на кровати в дешевом дорожном отеле. – Он всех провел, а сам сел в самолет и вылетел в Каир! А по дороге начал морочить экипажу голову, а сам выпрыгнул вот где-то здесь. – Палец Андрея стал тыкать в разложенную на кровати карту. – Вот он зачем парашют спер у спасателей! Он уже тогда спланировал этот прыжок.

– А что ты радуешься? – спокойно возразил Максим. – Он выпрыгнул на прогоне в тысячу километров. И нам с тобой надо прочесать полосу шириной километров в сто. Думаешь, это реально?

– Спокойно! – уверенно заявил Демичев. – Давай рассуждать логически…

Этот разговор произошел ровно неделю назад в пыльном и знойном городке Бискра у подножия Атласских гор. С тех пор Андрей Демичев и Максим Алексеев исколесили по нагорьям и плато не одну тысячу километров. Руководство, судя по всему, было не просто озабочено пропажей полковника Рослякова. По каким-то своим каналам начальство, видимо, получило информацию о том, что мог найти Росляков в Венесуэле и что он сейчас спасал от преследовавших его террористов.

Такие выводы сделал Демичев, рассказав Максиму, что этот случай в его практике необычный. Раньше к работе группы никого не привлекали ради сохранения секретности каждой операции. А теперь, судя по всему, подняли на ноги резидентуру и в Венесуэле, и здесь – в Алжире. Наверное, как он считал, пошли и на прямые контакты с ЦРУ.

Но официальные каналы обычно мало чего дают, поэтому надежда была только на них двоих. Максим мотался по маленьким городкам, поселкам и туземным деревням. Он слушал сплетни, собирал слухи. В основном он толкался среди торговцев, пастухов. Он заводил знакомства, угощал в барах муниципальных чиновников и полицейских, общался с газетчиками.

Африканские базары, как убедился Максим, это что-то совсем иное, нежели базары арабские. В арабском мире базар не столько место, где делаются покупки или где продают товар. Это место общения, это сродни средствам массовой информации. Там узнают новости, там рассылается в устной форме информация о торжествах и горестях. Даже торговля в арабском мире – это развлечение, удовольствие. Смакуется сам процесс торга.

У берберов и их дальних родственников туарегов базар именно базар. И именно в глубоком смысле этого слова, которое в русском языке стало нарицательным, стало символом беспорядка, бардака, шума и гама. У коренных народов севера Африки – пастухов и кочевников – торг испокон веков является способом выживания, достижения определенного благополучия. Здесь шумят потому, что рядом конкурент и его надо обойти. Единственный способ – перекричать, объяснить, что твой товар лучше, качественнее, а у конкурента наоборот.