Максим Шахов - Контейнер со смертью

Пятьдесят метров, сорок, тридцать, двадцать. И тут газели не выдержали близости хищника или просто заподозрили неладное. Они вдруг как по команде развернулись и бросились от льва. Они высоко и часто подпрыгивали на высоту метра в полтора, как будто пытались увидеть – не устроил ли им засаду второй хищник.

Когда они поняли, что устроил, было уже поздно, потому что этот хищник был самым опасным из всех существующих в природе. Это был человек, а человек умел убивать на расстоянии. Взлетело в воздух хитрое охотничье орудие и, растопырив свои плети-руки с камнями на конце, стремительно полетело вниз. Ближайшее животное дернуло задними ногами, неуклюже скакнуло и с размаху упало на землю. Остальные бросились в разные стороны от опасного места, а человек уже бежал из своего укрытия.

Газель билась, пытаясь встать на спутанные передние ноги, но снова падала. Росляков прыгнул вперед, стремясь поскорее прекратить мучения несчастной газели. Он схватил ее за шею и всем своим весом повалил на землю. Блеснуло в воздухе блестящее лезвие ножа, и животное забилось с развороченным горлом, из которого струей стала бить кровь. Росляков придавил газель и дождался, пока она перестала биться. Еще пара минут, и глаза ее остановились. Все, мертва.

Лев объявился, принюхиваясь к запаху крови. «Интересный момент, – подумал Росляков. – А кто у нас в этом прайде первым должен кушать, а? По их законам, первым ест вожак, самец. А женщины и дети едят во вторую очередь. Молодой лев автоматически относится к детям, пока он не обзавелся своим прайдом. Ситуация!»

Росляков не смотрел в сторону льва и старался, чтобы его размышления на эту тему не были такими яркими. Мелькнула мысль, и все, в сторону ее, а он должен заняться своим делом. Большим ножом Росляков начал отрубать заднюю ногу мертвой газели. Минут пять ему понадобилось, чтобы отделить не только мышцы и связки, но и кость. Лев все это время спокойно лежал неподалеку и жадно втягивал носом запах еды. «Вот вам и расклад, – подумал Росляков. – Теперь все ясно, понятно, кто тут босс».

Он приподнял ногу и пошел в сторону камней, где осталось его имущество. За его спиной послышались осторожные тяжелые шаги хищника, а потом хруст раздираемых тканей. Лев принял старшинство как само собой разумеющееся.

Разведя костер, Росляков нарезал зеленых ветвей зонтичной акации. На каждую веточку он насадил по несколько кусков мяса и воткнул вокруг костра самодельные «шампуры». Когда останется достаточное количество углей, то можно будет хорошенько прожарить в запас несколько кусков мяса.

Приготовление пищи и еда заняли около трех часов. Как-то неожиданно Росляков увидел, что лев уже лежит неподалеку, облизывая окровавленную морду и вылизывая передние лапы. Глаза у него были сытые и ленивые. Неподалеку кто-то дрался и верещал. Наверное, шакалы делили остатки мяса. Человек ел, жарил мясо, которое можно будет взять с собой в дорогу, а лев лежал метрах в двух и недовольно подергивал носом. Запах костра и обожженного мяса его раздражал.

– Ну, вот и все, – упаковав свои вещи, заявил Росляков.

Он поднялся на ноги, закинул за спину «рюкзак». Поднял и повесил на шею автомат.

– Прощай, – с грустной улыбкой сказал он льву.

Лев приподнял одно веко и недовольно посмотрел на человека. Чего ты топчешься, когда после еды надо спать. Какой ты неугомонный.

– Мне пора, брат, – снова сказал человек. – Спасибо за то, что составил компанию, что помог на охоте. Но меня ждет моя жизнь и мой человеческий долг. Прости, если обидел чем, и не забывай меня.

Затоптав костер и засыпав его рыхлой землей, которую в небольшом количестве удалось наскрести между камнями ногой, Росляков кивнул прощально льву и пошел на север. Лев проводил его взглядом одного лениво приоткрытого глаза. «Скупое мужское прощание, – грустно подумал Росляков. – А чего я, собственно, ждал? Жарких объятий, чтобы он бросился мне на шею и прослезился? Это же не собачка в конце концов, а дикий зверь. Он человека-то, может, впервые в жизни видит вот так близко. Кстати, очень позитивное для него знакомство. В том смысле, что хорошо закончилось. Не перенес бы он отношение лично ко мне на отношение ко всем остальным людям. Получит пулю в лоб, а шкуру сдерут и на стену повесят. Вот и все знакомство…»

Хруст камня за спиной заставил обернуться. Росляков остановился и замер. Лев с недовольным видом трусил за ним следом. Не глядя на человека, он прошел мимо, принюхался, озирая окрестности очень, кстати, по-хозяйски, и улегся. Вид у него такой, как будто он выполнил свой долг.