Анатолий Гончар - Смертники

Презрительно сплюнув, Крушинин отошел в сторону, быстро окинул взглядом окрестности, но, так и не углядев среди кустов своего старшего радиста, окликнул его:

– Лисицын!

– Иду! – лениво отозвался радист, поднимаясь из старой, заросшей травой и потому почти сливающейся с местностью воронки.

– Давай готовь шарманку…

Прежде чем продолжить движение, следовало выйти на связь с другими группами и сообщить о своем появлении…

Назвать отходом это поспешно начавшееся бегство было нельзя. Ибрагим пытался хоть как-то организовать своих людей, но ничего не получалось, Лечо не отзывался, Ваха отвечал что-то невнятное, Ильяз с простреленной головой валялся на окраине леса, большая часть его подчиненных лежала там же.

Старшему Келоеву еще повезло, что сам он в момент нападения оказался на левом, ближнем к базе фланге. Нападение оказалось столь неожиданным, что его прозевали все…

Ибрагим едва ли не кусал губы. В этой неожиданности была и его вина – в круговерти, в хаосе кровавого боя он потерял счет времени. На его месте уже давно было пора бросить затею с добиванием противника и спешно уходить прочь. Нет же, тупое желание отомстить за убитых соплеменников… Нет, это, пожалуй, неправда. Желание насладиться местью? Но мстить нужно с холодной головой. Скорее всего, его вело желание осознать свое превосходство… Течение мыслей было прервано стебанувшей под ноги очередью. Ибрагим сцепил зубы и прижался к прохладно-освежающей поверхности дерева.

– Стоять! – рявкнул он на пробегающую мимо небольшую группу моджахедов. Трое из пяти послушно остановились и юркнули за деревья, двое побежали дальше; впрочем, один почти тут же упал, сраженный пулеметной очередью.

– Занять оборону, отходить по команде, прикрывая друг друга! Ты, – Ибрагим забыл, как звали этого рыжеволосого боевика, – на левый фланг, там…

Начав говорить, он осекся. Его глаза уловили старт гранатометного выстрела. Что-либо сказать по этому поводу, крикнуть, предупреждая, он уже не успевал. Доли секунды, вспышка огня, облако дыма, громовой удар по ушам, свист разлетающихся осколков, тугая волна воздуха, расплывающаяся по всему телу, и на том месте, где только что лежал один из боевиков – изодранное взрывом тело. Тот, что находился слева, так и остался лежать неподвижно, а тот, что справа, вскочил, хватаясь за голову, и тут же рухнул, сраженный пулеметной очередью. Ибрагим заскрежетал зубами, вскинул оружие, выстрелил не глядя и, сжав зубы, кинулся туда же, куда ринулись последние из уцелевших моджахедов.

Бегал Ибрагим быстро. Ему удалось нагнать и остановить десяток уцелевших воинов, и, встав во главе отступающих, Келоев, пользуясь складкой местности, повел их дальше, вдоль периметра базы, внимательно поглядывая по сторонам, стараясь не выходить на открытые участки. За спиной все еще продолжался бой – остатки группы отчаянно сопротивлялись натиску навалившегося на них спецназа. Впрочем, старшему Келоеву было уже наплевать на все. Ему хотелось одного: уйти отсюда живым, и еще – ему не давала покоя тревога за судьбу брата. Время от времени Ибрагим брал радиостанцию и вызывал Идриса, но тот молчал. И теперь Келоев нарочно вел людей так, чтобы в конце концов выйти на тропу, по которой должен был отходить его брат.

«Как бы малыш не потащил за собой эту дуру корреспондентскую, – нервничал Ибрагим, рассуждая о том, насколько трудней в этом случае станет путь Идриса. Когда же после преодоления небольшого бугорка взгляд старшего Келоева коснулся чуть приподнятой над тропой хорошо знакомой фигуры в черной джинсовой куртке, его сердце осыпалось вниз тысячью измельченных песчинок, из которых уже никогда не собрать единого целого. Придавленный чужим телом, на тропе лежал Идрис.

– Брат! – вскричал Ибрагим, и большими прыжками устремился к телу младшего Келоева. Под ногами заплескались фонтанчики выбиваемой земли, сунувшийся вслед за ним моджахед словно споткнулся и, сгорбившись, повалился на землю. Та же участь постигла боевика, ринувшегося ему на помощь. Ибрагим рывком сдернул тело Барбары и вдвоем с подскочившим откуда-то сверху моджахедом потащил брата под укрытие окружающих деревьев. Вокруг свистели пули, но ни одна из них не коснулась сгорбившегося под тяжестью горя Ибрагима. А вот другому, тащившему Идриса боевику повезло меньше – срикошетившая от камней склона пуля ударила его в шею. Фонтан красных брызг вырвался на волю, раскрашивая окружающую листву алыми пятнами. Боевик выпустил голову Идриса и, зажимая руками рану, с хрипом повалился на землю.