Сергей Донской - Арктическое вторжение

Но в следующее мгновение настал его черед хватать ртом воздух и в доли секунды собраться с мыслями, потому что Астафьев, словно по наитию свыше, спросил напрямик, без недомолвок и экивоков:

– Господин президент, насколько я понял, вы хотите знать, с какой целью я вам звоню, не так ли? Охотно отвечаю. Я звоню, чтобы выяснить, не хотите ли вы сообщить мне что-либо по поводу террористического акта, уничтожившего полярную экспедицию России. Мы с вами хорошо знаем, что порой силовые структуры действуют не только без ведома президентов, но и вопреки их воле. – В голосе Астафьева прорезалась горечь, хорошо понятная и за Атлантическим океаном. – Мы знаем также, что подобные инциденты обязательно становятся достоянием других силовых структур и спецслужб, верных присяге. Поэтому, если вам известно что-либо по поводу чрезвычайного происшествия на Северном полюсе, я хотел бы услышать это от вас лично, господин президент, а не от кого-либо другого. Вы меня понимаете?

– Я вас понимаю, – подтвердил Браун после недолгого замешательства.

В глаза Хеллари Хиллтон и генерала Джонсона он старался не смотреть. Ему была неприятна собственная мягкотелость. Не все и не всегда можно представить как обычную вежливость. Люди, хорошо знавшие американского президента, видели, что он «поплыл», как боксер, пропустивший не сногсшибательный, но чувствительный хук. Невысокий, стремительный, напористый противник с покатыми плечами штангиста брал верх над рослым, жилистым темнокожим американцем, перешедшим из нападения в оборону.

– В таком случае, – продолжал Астафьев, не давая Брауну передышки, – я хочу услышать правду, какой бы неприятной она ни была. Скажите, готовы ли вы поручиться, что Соединенные Штаты непричастны к гибели россиян в Арктике? Мне будет достаточно вашего честного слова, уважаемый господин президент. Ведь объявленная нами перезагрузка пока не отменена, не так ли?

Короткое словечко «пока» было ключевым в последней фразе. Не решившись повторить его, Джонатан Браун согласился:

– Не отменена. И я клянусь богом, что Америка видит в России своего надежного стратегического партнера. Мы союзники, мистер Астафьев, а это означает, что Америка ведет и будет вести себя как союзная держава.

Генерал Джонсон закатил глаза к потолку Овального кабинета, словно отыскивая там незримого свидетеля, разделяющего его негодование. Хеллари Хиллтон кисло улыбнулась, сделавшись похожей на настоятельницу женского монастыря, услышавшую предложение устроить дружескую вечеринку в компании пьяных ковбоев. Одно дело – разглагольствовать о перезагрузке в конференц-залах, и совсем другое – пасовать перед Россией в реальной, закулисной политике.

Но Джонатан Браун не имел права повести себя иначе. Беседуя с Астафьевым, он чувствовал себя тореадором, дразнящим быка красной тряпкой. На протяжении нескольких месяцев американский президент ежедневно ждал, когда его российский коллега позвонит и заявит протест против испытания климатического оружия, устроенного военными без согласования с Брауном. Когда жара в Центральной России достигла своего пика, излучатели станции «ХААРП» были отключены, однако в ионосфере уже начались необратимые последствия.

Ситуация попросту вышла из-под контроля, как это было во время землетрясения в Индонезии, наводнения в Нью-Орлеане, пробуждения вулкана в Исландии. Один только бесшабашный президент Венесуэлы Уго Чавес решился назвать вещи своими именами и во всеуслышание обвинил США в применении катастрофического оружия. Остальные, включая президента буквально поджаривавшейся на солнце России, промолчали, не имея неопровержимых доказательств. Но Джонатан Браун до сих пор покрывался холодным потом при мысли, что кому-нибудь взбредет в голову поинтересоваться, что за новый беспилотный корабль был запущен Соединенными Штатами в космос накануне сильнейшего погодного катаклизма трех последних столетий. Назывался он X-37B, был напичкан мощнейшей лазерной аппаратурой и по-прежнему кружил над планетой, не торопясь приземлиться на одной из баз ВВС США. Ускорить этот процесс было не под силу даже американскому президенту. В действительности Пентагон и ЦРУ были ему до конца неподвластны.

Генерал Джонсон и Хеллари Хиллтон продолжали корчить гримасы, выражающие крайнюю степень неодобрения действиям Джонатана Брауна. Он адресовал соратникам извиняющуюся улыбку, которая исчезла, как только в телефонной трубке раздался голос Астафьева, обдумавшего услышанное. Бесстрастный переводчик продублировал по-английски: