Андрей Загорцев - Боевое кредо

– Да «сапог» ты, натуральный «портяночник», ты и на пункт из «сапогов» пришел, – корил Брейка Степан Падайлист.

Из-за оригинальности фамилии кличка у Степы была тоже оргинальная – Качок. Кличку эту ему еще на «срочке» придумал Брейк, склонный ко всяким литературным излишествам и фантазиям. В первый раз, когда Брейк услышал фамилию Степана, он высказал вслух аллегорическую рифму: «Степан Падайлист – ярый онанист!» Падайлист был младшим матросом по призыву и, скуксившись, промолчал. В конце концов кличка много раз трансформировалась и превратилась в «Хохла – велосипедиста – старого фашиста – заядлого культуриста», а для удобства произношения – просто в «Качок».

– Ко-о-ок! – заорали бывшие матросы, узрев Мотыля. – Где ты носишься, мы чо, на дискотеку идем или как, тут же выпускные в школах, девчонки нарядные с букетами бегают, на танцульки попрут обязательно.

– Остыньте, вы, дутен пулы, – нелицеприятно и по-молдавански выругался Мотыль. – Румыны в городе, вам валить надо, особенно тебе, Брейк.

– Хорошенькое дело, валить… вы меня сдернули, сколько у меня нервов потрачено, чтобы раньше с училища свалить, вас не интересовало; Димку Болева так и не встретили, в Одессу не съездили, и тут валить? – начал возмущаться Брейк.

– Протрезвляйтесь, – коротко отрезал Мотыль. – Дело серьезнее некуда, в городе уже стрелять начали.

Брейк и Падайлист открыли рты и недоуменно вылупились на Мотыля. Покидать гостеприимные Бендеры, до которых добирались с таким трудом, так рано не хотелось.

Степан поплелся в ванную под холодный душ, Брейк начал собирать свои шмотки, проклиная всех на свете – и своих сослуживцев, и молдавского президента Снегура, и самого себя, так просто купившегося на эту авантюру.

План Мотыля был прост – добраться до окраин, где жил его двоюродный брат, у которого в гараже стоял женин «жигуленок», и на видавшей виды «шестерке» отвезти Брейка до украинского Луганска, откуда он уже спокойно мог уехать до своего Ростова.

– Ой-й-й, мляя, – хрипел Падайлист, держась за простреленный бок и царапая пальцами подъездную стену. Брейк, поддерживающий Степана, подхватил того под мышки и потащил вверх по лестничному пролету. Дотащил и посадил под распределительным щитом. Подбежал к одной из дверей на площадке и с силой ударил ногой.

– Бу а не зио, мля, открывайте, а то дверь снесу! Ну, чо там еще, вари ведери епт, откройте, вашу мать.

Дверь тихонько открылась, и в нос Брейку уперся ствол какой-то длиннющей огнестрельной бандуры.

– Не ори, – прохрипели из-за двери, – отойди подаль. Чо за дохляк с тобой, сам кто?

– Да русский я, не местный, это друг мой, на румын попали, пересидеть где-нибудь или хотя бы перевязаться, нас корешок местный найти должен.

– Затаскивай быстрее, чем его зацепило-то? В каком районе?

Брейк схватил под мышки Степана и затащил в коридор квартиры. Невысокий сухонький мужичонка в голубом десантном тельнике и штанах от маскхалата отодвинулся в сторону и, пока Брейк тащил дальше Степана по коридору, выскочил на площадку и осмотрелся. В руках он держал какую-то здоровенную винтовку с оптическим прицелом. Брейк мельком взглянул на мужика, удивленно хмыкнул: «Надо же, откуда у него «мосинка» снайперская?»

Мужик захлопнул дверь, потом закрыл вторую, защелкнул несколько запоров и помог затащить бесчувственного Качка на кухню. Тяжеленного Степана взвалили на стол, стоявший посередине.

– Снимай шмотье с него, я сейчас бинты притащу, – коротко бросил мужичок и скрылся в комнатах.

Степан хрипло дышал и, не открывая глаз, постанывал. Брейк осторожно снял джинсовую куртку, всю пропитавшуюся кровью; футболку пришлось срезать кухонным остро заточенным ножом. Пришел хозяин, не церемонясь, перевернул раненого на бок, осмотрел входное и выходное отверстия, раскрутил пузырек, капнул на кусок ваты чем-то противно пахнущим и резко зашипевшим, начал обрабатывать края.

– Семь шестьдесят два лупануло, ребра сломало, вскользь прошло; вроде ничего не задело… На кого нарвались морячки?

– Да какие мы морячки, – попытался отмазаться Брейк, державший Степана за плечи.

– Татуха у него якорная с парашютами – видать, на дембель себе соображал. Морпехи, что ли?

– Да типа того…

– Ну, я – сухопутный десантник, в местном батальоне служил. Наш комбат Кастет тоже с бывших морячков, до Афгана на Тихоокеанском где-то рубил, сейчас в крепости в национальной гвардии комбатствует. Меня Василием кличут, я прапор бывший. Считай, повезло, что на меня нарвались, – ответил хозяин и, закончив обрабатывать рану, начал споро и со знанием дела перевязывать раненого.