Андрей Загорцев: Боевое кредо

Прапора скинули удачно, и он, приземлившись возле «колдуна» (указатель силы и направления ветра), открыл прыжковый день. Спортгруппа споро построилась, проверилась и вальяжно зашагала к борту. Сзади степенной походкой шествовал командир бригады. Прыжки начались. Спортсмены покинули борт быстро и, приземлившись плотной группой на дальнем конце площадки, быстренько скинули свои купола прибежавшей группе обеспечения десантирования, построились в боевой порядок и начали поиск груза. Только одинокий парашютист в воздухе мотался в потоках и неуклонно снижался в направлении небольшой дубовой рощицы.

Зам по воздушно-десантной заорал в мегафон:

– А-а-а, олень чертов! Ноги вместе – забирай вправо, скотина!.. – Потом прильнул к окулярам ТЗК и, распознав командира бригады, болтающегося в стропах, добавил: – А-а-а, товарищ полковник, это вы… Хорошо идете, как по учебнику!

Товарищ полковник, как по учебнику, приземлился в кусты возле дубовой рощицы, откуда недавно убежал лейтенант-финансист.

– Да кто это тут уже успел нагадить, что за сволочь, а?! Мой новый прыжковый шлее-е-емм! А-а, бушла-а-ат, скоты, уроды! – долетал до нас голос командира бригады.

Лейтенант испуганно опустил голову и шепотом попросил его не выдавать.

– Не боись, мы – фашисты, своих на войне добиваем! – ответил ему Пиотровский. – Сейчас пойду доложу комбригу, что это все ты!

– Ой, быстрее бы на прыжок, – засуетился лейтенант.

Теперь настала и наша очередь. Повторный осмотр, хлопанье вэдээсника по парашюту, команда: «Направо! На борт – шагом марш!»

Уже на борту вертолета финансиста продолжали подкалывать.

– «Начфиненок», ты все дела сделал? Ведь ты, как самый легкий, крайним выходишь, так неохота под тобой оказаться, – спросили Артемьевы лейтенанта.

– Я не брал, – невпопад ответил финансист, и его залихорадило…

После пары заходов противно загундосил ревун, и десантирование началось.

Ромашкин, как «продвинутый» парашютист, вышел «крестом», раскинув ноги и руки и поддерживаемый за шиворот стабилизирующим парашютом. Я вышел просто, без выпендрежа. Трехсекундное болтание, рывок, провал вниз, ноги возле носа и – тишина. Кольцо я не дергал, доверив раскрытие основного купола страхующему прибору. Покрутился в стропах, остановился, осмотрел купол, оглянулся по сторонам. Чуть выше и правее меня спускались братья-капитаны, вяло переругиваясь между собой.

– Тяни правые! – орал один.

– За хер себя потяни, собака бешеная! – отвечал ему второй.

Вроде вышли и раскрылись все. Надо готовиться к приземлению.

О, черт! Сачок «колдуна», висевший унылым хвостиком перед нашим взлетом, сейчас был полон энергии и на моих глазах задирался чуть ли не параллельно земле. Бойцы, дежурившие на площадке, лихорадочно переносили «стрелу» из парашютных столов с место на место. Чувствую, приземление будет еще то. Натянув задние свободные концы до отказа, я сразу же приготовился дергать отцепку свободного конца. Как-то не очень хотелось таскаться по всему полю за парашютом.

Удар, кувырок, отцепка… Купол вывернуло, он беспомощно заполоскался и опал. Удачно приземлился, ничего не сломал и ничего не отбил. Навстречу мне уже бежали бойцы-обеспеченцы. Так, быстренько связать на стропах бесконечную петлю, достать сумку из-за резинок запаски, уложить туда распущенный купол. Сдать его сержанту-контрактнику, проследить, чтобы он расписался в ведомости приема, – и можно собирать группу. Мимо меня с воплями и душераздирающими криками, волочась на пузе за куполом, промчался майор Пачишин.

– Солда-а-аты, сделайте что-нибудь! – взмолился он, обращаясь к бегущим навстречу бойцам.

Бойцы недавнего призыва испугались грозных воплей майора и, остановившись, отдали ему воинское приветствие.

– Идиоты-ы-ы, – проорал удаляющийся со скоростью ветра майор, а бойцы погарцевали за ним.

Так, вроде на землю грохнулись все. Куполов в небе не видно, никто не завис. Пора выдвигаться на пункт сбора. Группу я собрал только через час. Офицеры-разведчики после приземления выглядели не лучшим образом. Ромашкин, найдя на площадке приземления единственную покрытую ледком лужу, добросовестно в нее приземлился, пробил ледяную корку и знатно извазюкался. Пачишин, вдоволь накатавшись на пузе, исцарапал себе все лицо и руки. «Начфиненок» приехал к пункту сбора на старинном мотороллере с прицепом и каким-то пьяным дядькой. Остальные были более-менее в норме. Лейтенанта отругали за использование транспорта, захваченного у пьяного «мирного жителя»; нетрезвого крестьянина усадили за руль и отправили подальше. Мужичок, так и не проснувшись, уехал куда-то в чистое поле, выехал на площадку приземления и начал выписывать по ней круги, мешая десантированию личного состава.