Андрей Дышев - Славы жаждут дураки

– Вот это разговор! – сказал я, ударяя кулаком в мускулистую грудь Геры, похожую на футбольный мяч.

Мы вышли из машины и сразу очутились в другом веке. Мимо нас по дороге шли турецкие воины с короткими гнутыми мечами, круглыми кожаными щитами, в звенящих доспехах и с факелами, поднятыми над головами. Все было здорово, как ожившая картинка из учебника истории: топот, хруст гравия под ногами, пыль, поднимающаяся над строем, как дым сожженных деревень, ржание лошадей, крики сотников и конвоиров, ведущих вслед за войском связанных одной цепью пленных и рабов. Правда, по строю из рук в руки переходили бутылки с фантой и «Массандрой», летели на обочину, рассыпая искры, окурки и слышалась родная речь.

Вокруг нас царил приятный хаос, предвещающий какое-то грандиозное действо, который был чем-то сродни толчее в фойе театра перед премьерой. Войско дружно поднялось на склон и рассыпалось по нему на свои позиции. Затрещали палки, сухие деревья и хворост, вспыхнули спички и зажигалки. На склоне стали заниматься бивачные костры.

К Инге подскочила растрепанная худая женщина, покачала головой, схватила девушку за руку и увела к большому навесу из рубероида на столбах. Мы с Герой пошли туда же, стараясь не наступать на кабели, протянутые по дну водостока.

– Никто нас здесь не ждет, – высказал интересную мысль Гера. – Может, вернемся?

Я чувствовал себя виноватым перед ним и искал Браза, чтобы засвидетельствовать верность своему слову. После чего в самом деле нам с Герой лучше будет вернуться в город. Просьба Браза относительно «двух штук», видимо, относилась к той категории, когда ее выполнение создавало для него больше проблем, чем игнорирование.

Мы подошли к кинокамере, установленной на треноге, – к центру виртуального мира, к оси, вокруг которой вращалась вся синематографическая аура. Здесь я и увидел Браза. Он был в бейсболке, под которой чудесным образом уместилась вся его лошадиная грива, в безрукавке «камуфляж» с многочисленными карманами, надетой поверх бежевой футболки с короткими рукавами. Его слабую руку, покрытую рыженькими волосиками и пигментной россыпью, сжимал непропорционально тяжелый браслет с крупными часами, на которые Браз кидал сосредоточенные взгляды, словно ожидал наступления Нового года или лунного затмения. Рядом с ним переминался с ноги на ногу хилый мужичок с немытой головой и в выгоревшей майке, тряс перед лицом Браза какой-то бумажкой и оправдывался:

– Вот! Все уплачено! Дата! Время! Все обозначено! Я привык к порядку! А водитель не пришел! То ли пьяный, то ли больной!

– Где ветродуй? – как можно строже спросил его Браз.

– Так я же объясняю! – теряя терпение, ответил немытый. – Машину я выписал, деньги заплатил, у пропускного поста колонны ждал два часа…

– Ты должен был привезти ветродуй! – оборвал его Браз и повернулся к нам. Оказывается, он знал, что мы стоим за его спиной.

– Очень хорошо, что вы пришли! – сказал он, протягивая руку Гере и представляясь: – Касьян!

Гера, пытаясь уменьшиться в росте и весе, ссутулился и бережно пожал руку режиссера.

– Прекрасные данные! – оценил Браз, как следует рассмотрев Геру. Потом повернулся ко мне: – А где же второй?

– Второго нет, – развел я руками. – Мускулистые и здоровые нынче в дефиците. Жизненный уровень растет, и люди предпочитают хорошо питаться и лежать на диване.

– Это неправда, – возразил Браз, но не стал вдаваться в подробности, взял нас под руки и повел под навес. Мимо нас прошмыгнул бородатый художник, которого я как-то видел на набережной в компании Браза и Черновского.

– Ветер усиливается, – на ходу бросил он. – Обойдемся без ветродуя.

В углу, за ширмой, было оборудовано что-то вроде парикмахерской или косметического кабинета: большое зеркало с подсветкой; столик, заставленный банками с расческами, ножницами, лаками и муссами для укладки, красками, коробками с накладными ресницами, усами; на рогатой вешалке висели парики. В кресле перед зеркалом сидела Инга, а над ней с беличьей кисточкой в руке нависала уже знакомая нам растрепанная женщина.

– Вот, Танюша, еще двое, – сказал Браз, хлопая меня и Геру по спине.

– Кто такие? – жизнерадостно спросила гример.

– Это Рыцарь, – представил Браз Геру. – А это, – он повернулся ко мне, – Монах.

– Это я Монах? – возмутился я. – Нет, вы ошиблись. Сниматься не буду. Не умею и не хочу.

– Я один тоже не буду сниматься, – поспешил присоединиться ко мне Гера.