Андрей Дышев - Славы жаждут дураки

Выехав через нижние ворота санатория под «кирпич», я свернул на набережную и медленно покатился навстречу потоку праздной толпы. Джип почти бесшумно раздвигал людей, слепил их фарами, заставлял тесниться, толкаться, но никого это не злило. Наоборот, появление джипа на пешеходной дорожке воспринималось как сюрприз, аттракцион или фокус. Народ веселился неизвестно чему, зачем-то махал руками, кто-то попытался взобраться на капот, какая-то девушка успела поцеловать боковое стекло, оставив на нем жирный след помады… Для меня море, набережная, реликтовые рощи давно стали фоном, на котором протекала моя жизнь, заполненная работой, проблемами, причем не всегда приятными. И потому я воспринимал отдыхающих как ненормальных, их чувство радости – беспричинным, и чем ближе я подъезжал к Крепостной горе, уже окутанной мраком ночи, тем более мрачным становилось мое настроение.

Доехав до конца набережной, я включил передний привод и, выжимая из джипа все его «лошадки», взлетел по крутому склону к отвесной стене, заканчивающейся зубчатым силуэтом Консульского замка. Остановившись у зарослей горного боярышника, я заглушил мотор, вышел из машины и, слившись с темнотой, пошел вдоль стены туда, где призрачными пятнами светились туристские палатки.

Роман сидел на большом камне, обняв колени и глядя на плывущие по черному полотну моря огни. Увидев меня, вскочил, протянул руку и сказал:

– Давай отойдем подальше. Здесь нас могут увидеть.

Мы поднялись еще выше, пока путь нам не преградила отвесная стена. От нее тянуло жаром, словно это был большой нагревательный прибор. Я сел на землю, прислонился к стене спиной.

Он сел рядом, откупорил пиво и протянул мне:

– Будешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Давай ближе к делу. У меня мало времени.

– В общем, так! – сказал он, делая большой глоток и вытирая губы. – Отбрасываем все сомнения: это он.

– Что видел? Конкретно!

– Его поведение! Стоит тебе уехать, как он начинает елозить, как уж на сковородке. Отсюда торцевые окна видны хорошо, так он мелькал и на втором этаже, и на третьем.

– С кем-нибудь встречался, разговаривал?

– Нет, этого не заметил, врать не буду.

– А где он ночует?

– В будке сторожа у котельной пансионата. И там я за ним следил – никто к нему не приходил, ни с кем он не разговаривал.

– Плохо, – сказал я. – Он – пешка, вошь! Мне надо знать, на кого он работает!

– А ты уверен, что на кого-то работает?

– Ну вспомни его еще раз! И скажи, мог ли он написать грамотное письмо, да еще откатать его на принтере?

– Нет, не мог.

– И я так думаю. А днем он на улице показывается? Выходит куда-нибудь?

– Два раза в день – до магазина и обратно. Возьмет молока, батон, сядет во дворе под навесом и жует… Ну, ты чего надумал? Может, не будем тянуть, припрем его к стене? Я ему разок дам под дых, так он сразу во всем сознается.

– Не надо, – ответил я. – Ни в чем он не сознается, потому как ничего криминального не совершил. Подождем, когда монеты придут. Ты на завод звонил?

– Звонил. Заказ готов, выслали. Со дня на день должны прийти на почту.

– Держи это под контролем.

Я встал, стряхнул с джинсов хвойные иголки.

– Домой? – спросил Роман.

– Нет, не домой, – ответил я. – Возможно, меня не будет до утра, и потому тебе придется еще поработать.

– Какой разговор! – охотно согласился Роман. – Надо, значит, надо!

– Справишься сам, если что случится?

– А что случится? Ну начнут два барбоса бродить по двору с металлоискателем, а потом копать яму. Одному под дых, другому по рогам…

– А у барбосов может оказаться оружие.

– И у меня может оказаться. Подумаешь, невидаль какая.

Мы расстались. Я вернулся к машине. Не подставить бы парня под пулю, подумал я. Горячий, рубаху на груди рвет, ради меня сутками готов в засаде сидеть. Правильно говорят, что самые верные друзья остаются с детства, со школьных времен. А мы с Романом шесть лет за одной партой просидели.

Инга ждала меня у калитки. Когда я остановился рядом с ней, она открыла дверь, но, прежде чем сесть, попыталась устроить мне сцену, очень напоминающую семейную:

– Ты смотрел на часы?

– Смотрел. Нормальные часы, с таймером и секундомером…

– Когда мы договорились встретиться?

– Ты очень громко говоришь. Как жена.

– Да если бы я была твоей женой…

Она не придумала, какого наказания я заслужил, села в машину и приказала:

– Гони! Браз два часа назад на площадку уехал. Он просил, чтобы я напомнила тебе о твоем обещании.