Андрей Дышев - Славы жаждут дураки

Ну и чего нагнал морщин на лоб? – думал я. Чего тру затылок до дырки? Все просто. Лебединская, уходя в отпуск, забрала золото и в опись его не внесла. Я бы тоже так сделал. Вопрос в другом: известно ли убийце, куда она его спрятала?

Я мысленно рисовал картину происшествия. В два часа Лебединская идет по Вишневому проезду к пирожковой. Ей надо перейти дорогу. В это время к ней подходит Лехтине. «Здравствуйте, вы меня помните?» – «Помню», – не очень приветливо отвечает Лебединская. «А у меня к вам предложение. Продайте мне ваши монеты». Лебединская отказывает, и эстонец толкает женщину под учебную машину, которая оказалась на пешеходном переходе очень вовремя.

Я скривился. Версия была надуманна и вся шита белыми нитками. Нет, отмел этот сумбур я, не так. Начать надо с мотива. Зачем эстонцу понадобилось убивать Лебединскую, если, конечно, это вообще сделал эстонец?..

Я сплюнул под ноги и пошел быстрее. Решить уравнение с тремя неизвестными с наскока не удалось. Его вообще невозможно было решить, не выяснив значения хотя бы одного неизвестного.

А мне это надо? – опять ухватился я за спасительный вопрос, предполагающий очень точный и умный ответ, и подошел к железным дверям своего бастиона в приподнятом настроении.

– Добрый вечер! – услышал я за спиной мелодичный голос, когда уже нацелил ключ в замочную скважину.

Я обернулся. Передо мной, помахивая у лица белым конвертом, стоял какой-то женоподобный мужчина в цветастой рубашке навыпуск, с длинными вьющимися волосами, достающими до плеч. Он был невысок, упитан и очень приятно улыбался.

– Господин Кирилл, если не ошибаюсь?

– Что вам надо? – спросил я.

– Кажется, вы с Ингой обо всем договорились?

– О чем? – Я загнал ключ в замок и с металлическим лязгом провернул засов.

– М-м-м, – промычал незнакомец в некотором замешательстве. – Моя фамилия Браз. Касьян Браз. Я кинорежиссер.

– Ах да! – вспомнил я и постарался придать лицу приветливое выражение. – Дело в том…

Я совсем не был готов лгать, но заселять к себе киношную группу не было никакого желания.

– А вам письмо. Пляшите! – не дослушал меня Браз и поднял руку с конвертом над головой. – Вы меня извините, но мальчик хотел воткнуть его между дверью и ручкой, а это не совсем надежно… Кстати, а почему вы не навесите почтовый ящик?

Он был мил и приветлив, и я, при всем своем желании раздавать во все стороны оплеухи и сыпать ругательствами, все же продемонстрировал сдержанность и воспитанность.

– Вы один? У вас много вещей? – спросил я, открывая дверь и пропуская Браза вперед.

– Вещей у нас пять «КамАЗов», – ответил Браз, оглядывая двор, но никак не реагируя на строительный беспорядок. – Но это так, к слову. Все там, под горой. Поливные машины, ветродуи, генераторы, юпитеры, камеры, пленки, пленки, пленки… Вы кино любите?

Я опустил глаза, взглянув на узкий конверт без марок, на котором был отпечатан лишь мой адрес, помял его, проверяя на ощупь. Если письмо – то на страницу, не больше.

– Пойдемте наверх, я покажу вам комнаты, – сказал я.

– Да, конечно… Здесь у вас очень хорошо, очень! И тихо. Что, собственно, и требовалось.

– Инга говорила, что вас будет трое, – напомнил я.

– Девочка преувеличила! – улыбнулся Браз, заходя следом за мной в бар. – Только я и Инга.

– А оператор?

– Он там, под горой! Понимаете, я тоже остался бы там, но просто физически не могу спать в палатке. Мне нужно ощущение крепкой стены, а не матерчатой перегородки. А Инга – избалованная девочка. Она не может без душа, без фена… Какая интересная у вас лестница! Готовая натура, ничего не надо добавлять, только свет – и можно снимать… Инга права, здесь очень, очень уютно. Вы все строили сами или это естественный элемент крепости?

Мы вышли на этаж. Я кивнул на двери.

– Выбирайте любой номер по правой стороне и можете располагаться.

– Правда? Как хорошо! У меня ноги просто гудят. А горячая вода идет без перебоев?..

Он меня утомил; его ноги передали свой гул моей голове. Ничего больше не объясняя, я зашел к себе в резервацию, упал в кресло и надорвал конверт.

Внутри лежал бумажный четырехугольник, совпадающий размером с конвертом. Четкий курсивный текст был отпечатан на струйном принтере:

«Дорогой друг! Понимая, что вы расстроены потерей, что ломаете голову, пытаясь вспомнить, где оставили столь полезную вещь, спешу вас успокоить и обрадовать. Декоративный колпак, который вы сегодня потеряли в результате… (зачеркнуто) в Вишневом проезде в 14.10 с правого переднего колеса учебной «шестерки» вишневого цвета под номером 54—27 КРД, в данный момент лежит у меня дома, и я испытываю не меньшее желание вернуть его вам, чем вы – обрести его вновь. Я хотел вернуть его вам сразу же, но ваша машина покинула то место столь стремительно, что я даже не успел вам посигналить. Пытаясь вас догнать, я поехал за вами следом, но мой старый «Запорожец» не способен долгое время гнать с большой скоростью, и в районе автовокзала, приблизившись к вам почти вплотную и внимательно рассмотрев вас, сидящего за рулем, я начал безнадежно отставать, и, не доезжая до Долины Роз, я вынужден был прекратить гонку и сойти с дистанции. К счастью, ваше лицо оказалось мне знакомым – владелец единственной в нашем городе респектабельной гостиницы, объект вечной зависти и просто симпатичный мужчина в моей памяти засел прочно. Потому спешу отправить вам это письмо, надеясь, что оно вас осчастливит. Я не откажусь от скромного вознаграждения за свои труды и преданность. Подумайте, сколько вам по силам мне заплатить, а я скоро дам вам о себе знать. С глубоким почтением – N».