Юлия Латынина - Ниязбек

– Слушай, Джаватхан, это он меня ударил, – сказал Арзо. – Я вообще ничего не сделал.

– Пошли, – сказал Сергей, – быстро пошли отсюда.

Но Панков никуда не пошел, а молча сел у трупов, и рядом с ним стал Джаватхан. Некоторых мертвецов можно было снести так, а некоторые были в таком состоянии, что их обязательно надо было упаковать. Стандартных мешков, в которых переносят трупы, в селе, разумеется, не было, и трупы заворачивали во что попало: в прозрачную полиэтиленовую пленку, в брезент, в становящиеся тут же красными простыни.

Панков сидел и думал, что он несет ответственность за эти трупы точно так же, как Арзо, потому что, если ты ставишь волка охранять курятник, ты не имеешь права списывать потом все на волка. Потом ему стало слишком тошно от мыслей, он поднялся и стал помогать местным жителям заворачивать убитых. Скоро его руки были в крови и какой-то черной требухе.

Потом они пошли вниз с последней партией трупов, и Панков краем глаза заметил, что у Сергея появился автомат и что у этого автомата – оранжевый с синим рожок.

Вверху, на горе, генерал Шеболев молча смотрел, как мелкие пешки людей грузят трупы в белую «ниву», «лендкрузер» и «мерс».

– Надо остановить его! – вскричал Шеболев. – Надо перекрыть выезд из села!

Шеболев поднес к губам рацию и вздрогнул, когда здоровая правая рука Арзо сомкнулась на его запястье.

– Не мешай ему уехать, – сказал Арзо.

Начальник республиканского УФСБ в недоумении посмотрел на чеченца.

– Ты не понимаешь, – заорал Шеболев, – нас уволят! Нас всех, к черту, разгонят! Мы должны ему объяснить…

Чеченец выхватил у него рацию и с размаху хватанул ею о камень. Черный пластик брызнул во все стороны, как осколки маленькой гранаты.

– Не надо с ним объясняться, – сказал Арзо, – и вообще это больше не твое дело.

Они ехали колонной из четырех машин: два «лендкрузера», белая «нивка» и впереди – здоровенный, как бык, «шевроле таха», в котором сидели Джаватхан, Панков и два охранника. Панкова зажало между Джаватханом и начальником охраны, как котлету в гамбургере, а еще один фэсэбешник сидел спереди. Бронированный «мерс» безнадежно отстал на первом же повороте.

Панкова трясло от жары, вида мертвых тел и от унижения. Он так и не сумел ударить Арзо. В мире, где физическая сноровка была совершенно необходимым требованием для мужчины, это был непростительный промах.

– Сукин сын, – сказал Панков, – я его сотру в порошок. И Шеболева тоже. Он пожалеет, что полез заступаться.

– Как же ему не заступиться? – сказал Джаватхан. – Это его трупы.

– В каком смысле его? – устало спросил полпред.

– Это же не Арзо их крал. А чекисты. Люди Шеболева. Они их расспрашивали, а потом… им же надо было как-то списать трупы. Вот они и поручили это дело Арзо. Очень удачно – эти люди у них уже проходили по картотеке как члены банд, вот их и уничтожили как банду.

– И вы это знали?!

– Ниязбек знал. Я знал. Хизри знал. Все знали.

Панков закрыл руками глаза.

– Знаешь, что сказала мать Шахбанова? – закричал он. – Она сказала, что я взял с нее деньги за сына!

И это все знали, – сказал Джаватхан. – Понятное дело, ты же был в курсе, что его украли. И Шеболев был в курсе. Кто его украл, поделился с Шеболевым, Шеболев поделился с тобой, а ты, наверное, с президентом. Так все думают. Так же не бывает, чтобы тот, кто ниже, не делился с тем, кем выше.

– Я взял деньги… за это? – скорее пропищал, чем проговорил Панков. Ему хотелось плакать. – Я что, сажал людей за деньги? Я что их, за деньги выпускал?

– Но Магомедсалиха же ты посадил за деньги, – философски заметил Джаватхан.

– Что?!

– Он разве тебе чего сделал? – спросил Джаватхан. – Ты его первый раз видел. Он разве тебя бил? Он чужого человека бил, ты его тоже не знал. Чего ты полез? Ты же не знал, кого бьют, почему. Значит, решил заработать.

– И много я заработал?

– Минимум двести, – сказал Джаватхан, – Шеболев взял с него триста тысяч за закрытие дела и сказал, что он-то дело закрывает по дружбе, а тебе надо заплатить. Ну и еще говорят, ты с Атаевых взял. За назначение.

– А с тебя я ничего не взял? – подозрительно осведомился Панков.

– Ну вообще-то Шеболев показал мне мое досье, – сказал Джаватхан. – Первомайка, Хаттаб и все такое. Сказал, что с меня миллион. Если не хочу пропасть, как Джанадов. Сказал: «Владислав Авдеевич велел передать: с тебя после истории с австрийцем меньше миллиона и спрашивать-то неприлично».