Юлия Латынина - Ниязбек

Перебить ущелье не составляло никакого труда, но лунка была устроена так хитро, что, если игрок хотел пройти ее в три, а не в четыре удара, ему надо было бить не поперек ущелья, а наискосок, пытаясь попасть на узкую площадку между озерцом, из которого и вытекал водопад, и длинной песчаной банкой слева. Тогда вторым ударом можно было положить мячик прямо на грин.

В Америке Панков играл неплохо (его личный гандикап составлял всего три удара), и Панков не сомневался, что он перебьет ущелье. Но он боялся, что мячик отклонится влево и, как следствие, уйдет в банку, специально устроенную для наказания переоценивающих себя игроков.

Панков не был уверен, что он правильно делает, придя на это поле. Попытки всучить ему взятку со стороны семьи Аслановых повторялись с удручающей изобретательностью, а кроме того, каждую неделю к Панкову подходили люди и предлагали деньги за то, чтобы полпред порекомендовал их на должность.

Наиболее острый случай имел место две недели назад, когда украли директора морского порта. Это была федеральная номенклатура, и сразу три человека предложили Панкову по миллиону за рекомендацию. Панков спустил их с лестницы, а потом пошел с женой на день рождения председателя парламента. Алиса надела красивое зеленое платье и к нему – зеленое ожерелье, которого Панков раньше не видел. «Ну как там?» – спросил его развязно один из соискателей порта, которому еще раньше было указано на дверь.

– Выведите его вон, – приказал Панков своей охране.

Кандидата оттеснили от полпреда, но еще до этого.

Панков успел услышать его негодующий возглас:

– Так вот же мое назначение, на шее его жены!

По возвращении Панков устроил Алисе дикий скандал. Зеленое ожерелье отправилось обратно дарителю. Директор порта, кстати, вскоре вернулся домой и на все вопросы отвечал недоуменно, что ездил в Пятигорск. Уголовное дело закрыли, но было замечено, что директор порта ведет себя очень тихо в присутствии Ниязбека и даже как бы уполовинивается ростом.

Словом, Панков не был в восторге от того, что он играет в это воскресенье в гольф, но в республику прилетел высокий гуманитарный чин из ОБСЕ. Еще по дороге из аэропорта он встрепенулся, завидев изумрудно-зеленый лоскут среди камышей, и спросил:

– Isn't this a golf course?

Лорд Кобблхэм оказался любителем гольфа; и вот теперь они шли через поле втроем: англичанин, Панков и Гамзат Асланов.

Панков примерился к мячику, потом опустил клюшку и вытер пот со лба. Температура воздуха была по крайней мере тридцать пять градусов. Они играли уже четвертый час, и Панков дивился про себя выносливости британца.

– Кстати, – сказала Алиса, – мне пора возвращаться в Москву. Нине надо в школу. И вообще тут ужасная жара.

– Да, – сказал Панков, – Нине надо в школу, и я уже принял решение. Она будет учиться в Торби-кале.

– Здесь? На Кавказе? – изумилась Алиса.

Президент России назначил меня руководить Кавказом, – сказал Панков, – и я не собираюсь делать это вахтовым методом. Если руководитель региона не может позволить, чтобы его дети жили здесь, какое он право имеет заставлять других здесь жить?

– Но они дикари!

– Если они дикари, зачем ты берешь от них подарки?

– Но они бандиты!

– Если человек готов отвечать за свои слова и требовать ответа за чужие, – ответил Панков, – мне не кажется, что он бандит. Иногда мне кажется, что он нормальный человек.

С этими словами Панков ударил по мячу. Мяч взмыл в воздух и перелетел через пропасть, и Панков с досадой увидел, что произошло ровно то, чего он боялся: мяч пошел влево и скатился в песчаный бункер.

Ниязбек Маликов лежал на склоне горы Торбитау и смотрел в бинокль вниз. С того места, на котором он лежал, ему хорошо были видны только восемь лунок, с первой по третью и с пятнадцатой по восемнадцатую, потом лунки скрывал лес, и дальше, около берега, были видны еще две полосы травы с кругло выстриженными площадками в конце и в начале.

В глубине души Ниязбек всегда считал, что поле для гольфа – это что-то вроде татами, только в сто гектаров, и сейчас он с изумлением обнаружил, что поля как такового нет. Есть разрозненные полоски стриженного под ноль луга – между деревьями, озерами и даже ущельем – и дорожки между ними. Закончив играть одну лунку, игроки переходили по дорожке к следующей, а сама игра, как понял Ниязбек, заключалась в том, чтобы пройти лунку за наименьшее количество ударов.

За четыре часа, которые лежал на этом склоне Ниязбек, игроки обошли все поле и теперь снова вернулись к ущелью. Первым по мячу ударил Панков – и в раздражении отбросил клюшку. Вторым был Гамзат. Он был в длинных клетчатых шортах и рубашке с воротничком, и хотя, на взгляд Ниязбека, он положил мячик очень недалеко от Панкова, Гамзату зааплодировали. Мячик третьего сгинул в водопаде. Ниязбеку стало даже интересно: а как он, теперь, бедный, будет играть? Или это все равно что нокаут?