Юлия Латынина: Ниязбек

– У тебя есть один-единственный шанс, – сказал Ниязбек. – Звони.

Гамзат молча набрал номер, сначала один, потом другой. Ему повезло на третьем. В трубке щелкнуло, крякнуло – все разговоры из Дома на Холме наверняка записывались, и потом на весь кабинет раздался бархатистый, уверенный в себе голос Ахмеднаби Асланова.

– Слушаю, – сказал президент.

– Отец, – проговорил Гамзат, – это я. Я прошу тебя. Ты должен приехать сюда и подать в отставку. Иначе Ниязбек убьет и меня и брата.

– Он этого не сделает ради своих племянников, – ответил президент.

– Он знает, что я убил Ибрагима.

– Он этого не сделает ради своих племянников, – повторил президент.

Голос его звучал абсолютно уверенно, так же, как если бы Ахмеднаби Асланов сидел в этом кабинете под трехцветным знаменем и отчитывал нерадивого министра или давал интервью об успехах республики.

Лицо Гамзата перекосилось.

– Отец, он убьет нас! – заорал сын президента.

Панков сорвался с подоконника и подскочил к селектору.

– Ахмеднаби Ахмедович, вы сошли с ума, – закричал Панков, – вам что, должность дороже сыновей?

Голос президента даже не дрогнул.

– Не давите на меня, Владислав Авдеевич! Я знаю, что вы на стороне Маликова. Вы хотите занять мое место. Это наверняка ваша идиотская подстава – убедить Маликова, что моя семья причастна к гибели его брата! Это не сойдет вам с рук! Никто не даст вам безнаказанно стравливать народы Кавказа между собой! Никто не даст вам списывать преступления экстремистов на верных соратников президента России!

Трубку на том конце швырнули.

Гамзат попытался подняться со стула, но ноги его не слушались.

– Пожалуйста, Ниязбек, не надо, – забормотал он. – Ради твоей сестры. Ради ее детей. Он… он просто…

Ниязбек молча взял автомат, висевший за ним на спинке кресла. Там, где нормальные люди вешают пальто или куртку.

– Не надо, Ниязбек! – заорал Панков. – Дело не в твоей мести! Мы дожмем Асланова!

Ниязбек встал и передернул затвор. В следующую секунду Джаватхан ногой ударил по автомату, и тот выворотило из рук Ниязбека. Ниязбека даже подкинуло от удара – и в эту секунду Магомедсалих бросился на него прямо через стол.

Впервые Панков видел, как Ниязбек дерется с двумя противниками, один из которых был двукратным чемпионом мира по ушу-саньда, а другой – абсолютным фаворитом боев без правил. Впрочем, драка продолжалась недолго. Через несколько секунд Магомедсалих сидел на корточках, покачиваясь и шипя от боли, а Ниязбек почти не сопротивлялся, пока Джаватхан крутил ему сзади руки и сажал на стул.

В кабинет один за другим вбегали вооруженные люди. Магомедсалих поднялся, все еще держа руки у живота.

– Уведите их, – быстро сказал Магомедсалих, показывая на сыновей президента.

Гамзата и Гази-Магомеда поволокли вон, и Панков побежал за ними. Он не был уверен, что их не пристрелят. Магомедсалих втолкнул обоих пленников обратно в сейфовую комнату, схватил Гамзата за подбородок и зашипел:

– Как Ахмедовы очутились в Харон-Юрте? Быстро отвечай мне, а то придется отвечать Ниязбеку.

– Ну… там же целая семья. Надо было от них как-то избавиться. Я их передал Шеболеву. Они же не знали, что сделал Рустам. Боевики – и все.

Магомедсалих бросил Гамзату телефон.

– Звони отцу, – приказал он.

– Он с ума сошел, – закричал Гамзат, – клянусь Аллахом, он ничего не видит, кроме власти. Кто в республике подаст ему руку, если он ради власти погубит сыновей?

– Звони, мать твою!

В сейфовой комнате телефон не брал. Гамзата выволокли обратно в коридорчик и постелили на полу с телефоном у одного уха и пистолетом – у другого.

Когда через пять минут Панков вернулся в кабинет президента, там уже все было тихо. Рустама куда-то уволокла охрана. Дауд и мэр убежали – видимо, поделиться сногсшибательной новостью. За полуотворенной дверью в приемную что-то орал Хизри.

Ниязбек сидел на стуле и молча глядел перед собой. На скуле у него вздувался изрядный синяк. Дверь в туалетную комнату была раскрыта, и в ней Панков увидел Джаватхана.

Тот шумно возился над раковиной, сплевывая в нее осколки зубов.

Панков присел на корточки перед Ниязбеком.

– Это не твои личные пленники, – сказал Панков, – пойми. Это последний шанс твоего народа. Мы уговорим Ахмеднаби. До него дойдет. Я тебе обещаю.

Дверь кабинета, на тугой стальной пружине, захлопнулась за спиной Панкова с таким оглушительным грохотом, что Ниязбек невольно поднял глаза.