А. Логачев - Колумбийская балалайка

Вовремя я вспомнил, что такое сумерки в этих широтах. В том смысле, что сумерек тут не бывает. Казалось бы, дневной свет только-только начинает меркнуть понемногу, и вдруг бац — будто рубильник выключили: по небу мигом растекается чернильное пятно, и вот уже темно, как у негра в кармане… В городе, где ночная иллюминация, это не так заметно, зато тут, в лесу… Наугад, ночью, по джунглям — нет, ребята, это мимо кассы.

Предгорья Анд начинались на этом отрезке побережья от самых вод Тихого океана. Русские беглецы, сами того не зная, вышагивали уже по знаменитой горной системе, самой длинной на Земле, протянувшейся от северной до южной оконечности материка под названием Южная Америка. Но их волновала не торжественность момента, их волновало, где бы приткнуться на ночь. Места для ночлега, надо сказать, случились подходящие. Возвышенность набирала высоту уступами, похожими на ступени для великанов, каждая из которых словно сложена из отдельных плит. Какой-нибудь из этих уступов они дружно порешили использовать как естественную стену их ночного лагеря. Они искали такой, где, может, образовалась при помощи ветров и осыпей какая-никакая пещерка. Но пока желанная не отыскивалась.

Лес произрастал на этих склонах не очень страшный. Не густой. Деревья большей частью низкорослые. Заросли кустарника не представляли собой непроходимых скоплений. Короче говоря, не складывалось впечатление, что вокруг затаились отморозки животного мира. Впрочем, еще только начинало смеркаться и в лесу было сумрачно, но не темно.

Они брели по лесу, называемому жестколистным, огибали литреи и пеумусы, касались похожих на дубовые листьев мыльного дерева. Миша задержал взгляд на стволе любопытной формы, того не ведая, что перед ним бутылочное дерево, редкое в этих местах. Семена его, наверное, занес ветер с саванн, и оно прижилось. Миша хотел сострить по поводу бочковидного ствола, но не успел — его товарищи по странствиям уже прошли вперед.

И не было рядом ни Паганеля, ни кузена Бенедикта — в общем, того, кто бы объяснил: вот это, дескать, бестолочи, возвышается знаменитое красное дерево, а вон то называется гевея, се — пролетает такой-то летун, проползает такой-то ползун и вся такая прочая ерунда.

Наконец они обнаружили что-то подходящее. Уступ двухметровой высоты, на котором располагался следующий уступ, который их уже не интересовал. А в том, что интересовал, имелась ниша небольшой, но достаточной глубины. Перед нишей красовалась милая полянка, на ней, кроме мха, ничего не росло.

— Годится, — выдал заключение Борисыч, присев на корточки и по-чингачгуковски всматриваясь в почву. Своим появлением они вспугнули стайку толстых носатых туканов. Туканы недовольно поднялись в воздух, лениво махая черными крыльями, и вскоре исчезли среди деревьев. Кружилась голова — от влажности, от запахов воды, болота, океана, тропической растительности.

— Пить опять охота, — признался Вовик, потряхивая промокшими кроссовками.

— Да, я уже об этом подумал, воды не помешало бы набрать, — сказал Алексей, опуская свой конец носильной палки, в то время как Люба опускала свой.

— Сходить и набрать, делов-то, ядрена-матрена. В мой пакет, где баксы. Если не дырявый, — предложил Михаил. Он уже сидел на кочке, уже содрал с ноги один сырой ботинок. «Фу-у-у!» — счастливым выдохом озвучил он избавление от второго ботинка.

От океана они отошли совсем недалеко. Отсюда его было не увидеть, мешали деревья и горный рельеф, но дыхание его чувствовалось. Воздух был насыщен влагой. Эта особая примесь в воздухе вновь напомнила Алексею о Черноморском побережье Кавказа.

— Мы еще лучше сделаем. Из сдутой секции.

Алексей взялся освобождать скатанную лодку от капроновой бечевы. Он разрезал веревку, но не где попало, а рядом с узлом. После стал снимать виток за витком и сразу же скручивать в моток.

Татьяна вскрикнула: «Ай!» — и шлепнула себя по голени.

— Комары, — всмотрелась она в останки приконченного насекомого. Голос звучал растерянно.

— Москиты, — мрачно поправила Люба. — Зажрут ведь ночью.

— Да… Но пока нам везет со страшной силой, — сказал Алексей. — Москиты, кукарачи, желто-лихорадочный гнус, малярийные комары, летучие мыши-вампиры, лягушки кокои… Тут этого добра хватает. А мы пока живы и невредимы. Блин, как ее, лихорадка Денге, во, энцефалит… а у нас ни хлороквитана, ни даже сульфадоксина… Да к тому же… Блин, на носу ж сезон дождей! Тогда вообще кранты!.. Не, правда, ведь только сейчас вспомнил: если дожди нас тут застанут — нас никто не найдет. Ни бандиты, ни Господь Бог! Фу-у… — Алексей вытер внезапно вспотевший лоб.