Михаил Нестеров - Вольные стрелки

Бармин ступил на дорожную насыпь, которая разделяла два пруда. Остановился посередине, воровато оглянулся и... спрыгнул вниз. Когда братья Гекко подбежали к тому месту, майора и след простыл.

– Хорошее место для отрыва от преследования.

– Не говори ерунду, – оборвал старший младшего, отчетливо представляя второй выход из коллектора – через вертикальный колодец на берегу реки.

Они прождали Бармина часа два. Старший готов уже был согласиться с братом: майор действительно оторвался от преследователей, используя подземные коммуникации, но это означало, что он заметил слежку.

Но вот они снова увидели Бармина. Проследив за ним до машины, они прекратили слежку.

И вот сегодняшним утром Гекко-младший, экипированный соответственно мероприятию, вошел внутрь коллектора, а брат остался подстраховать его снаружи.

Влад давно не спускался в коллектор – наверное, больше года. Обутый в резиновые сапоги, он подошел к первой двери и открыл ее. Ржавые петли не скрипнули; как веслам в уключинах, им для смазки годилась только вода. Фонарик на его шлеме рассеивал свет, а не бил пучком, и спецназовец будто передвигался по освещенной комнате; каждый уголок, в сторону которого он поворачивал голову, открывал ему свою маленькую тайну.

Закрыв эту дверь, нижняя часть которой представляла собой решетку, он оказался в шлюзе: точно такая же дверь находилась на тридцать метров дальше; до нее не доставал рассеивающийся свет от фонаря.

Вода доходила ему почти до колена, поэтому Гекко передвигался не спеша, чтобы не зачерпнуть ее сапогами. Однако в середине шлюза в кирпичном полу образовался приямок, причем не по центру коридора, а в стороне. Гекко вдруг сместился в сторону. И коротко выругался, зачерпнув сапогом воду.

Человеческий вскрик нарушил полную гармонию этого подземелья. Здесь привычными были только звуки воды, падающей в воду – всплески и тихий рокот неспешного потока.

Гекко открыл очередную дверь и шагнул за высокий порог...

«Ничего себе, – прошептал он, осмотревшись, – рабочий кабинет. Да у Бармина не все дома!» Точно по центру сырого помещения стоял стол. Удивительно, что тот не разбух от воды. Разве что шпон отслоился с ножек. У стены нашла себе место медицинская кушетка с поблекшей зеленоватой клеенкой. Здесь не хватало только шкафа с медицинскими инструментами, пришел к неожиданному выводу Гекко.

Он обошел стол кругом и выдвинул стул. Попытался реконструировать вчерашние события. В этом помещении, которое Влад назвал рабочим кабинетом, майор Бармин мог сидеть за столом, лежать на кушетке, мерить его шагами вдоль и поперек. Также он мог залезть в трубу: полторы сотни метров, и он на другом берегу. Только наружу не выбраться: выход заварен.

Когда Гекко садился за стол, луч фонаря высветил на влажном полу скомканный лист бумаги. Он развернул его и прочел:

«Начальнику ГУВД г. Москвы от Бармина А.С. Довожу до вашего сведения, что группа так называемых «вольных стрелков», причастных к убийствам милиционеров в Подольске, возглавляемая капитаном Глумовым, готовит новую акцию, направленную против бизнесменов, входящих в чеченскую диаспору. Опасаясь за свою жизнь, я...»

Дальше несколько строк были зачеркнуты. Майор сделал из этого экземпляра черновик и на нем оттачивал варианты.

«Ой, дурак... И ведь жаль мужика», – подумал Гекко. И добавил вслух:

– Жаль...

Цыплаков звал Светлану Ипатьеву Чайкой. Почему – и сам не знал. Наверное, потому, что она уже начала превращаться в вольную птицу. Ее ждет легкий флирт и бурный роман. Он врежется в память; поначалу яркие воспоминания будут тускнеть с каждым днем. А когда погаснет последнее, она снова сорвется в теплые края и привезет целую сумку пробок от шампанского – вот сколько в ее честь грохнуло залпов. «Нет, не привезет она с собой эти отзвуки любовной канонады, все это мои фантазии, замешанные на легкой, как ее неповторимый флирт, моей ревности. Лети, Чайка!» – подогнал ее Цыплаков.

Нет, он не испытывал сильных чувств к Светлане. Самое сильное, на что он был способен и согласен, – это перепихнуться с ней. Не по-быстрому, а неистово, насколько хватило бы у него сил.

Его мечтания безжалостно прервал телефонный звонок, будто накаркал. Конечно, перепихнуться – это звучало грубо. «А что там помягче в моем вокабулярии?» – спросил он сам себя. Потом нажал кнопку вызова и сказал свое двойное-обычное: «Да? Алло!» Что порой, в зависимости от настроения, звучало как диалог: «Да?» – «На!»