Александр Щелоков - Афганский транзит

– Позвольте, уважаемый, – обратился к старику Суриков, – оторвать вас от дела, чтобы испросить помощи и совета.

Старик удивленно вскинул брови и посмотрел на подошедшего к нему человека поверх очков.

– Слушаю вас, досточтимый незнакомец.

Хотя последняя фраза явно содержала намек на то, чтобы не мешало бы просителю и назвать себя, Суриков сделал вид, будто ничего не понял.

– Не поможете ли вы, профессор, прочесть мне небольшую записку.

Он, вежливо нагнувшись, положил поверх книжной страницы листок со знаками, которые перерисовал Садек. Мудрец взглянул на текст, взял шариковую ручку, лежавшую рядом с ним, и к одной из подковок пририсовал сверху точку.

– Грамотность в любом языке, – сказал он наставительно, – обязывает точки ставить на свои места. В английском языке даже есть поговорка, требующая от пишущего не забывать, что надо ставить точки над i, а также перекрещивать t.

Выслушав наставление, Суриков извиняющимся тоном сказал:

– Увы, профессор, при первой возможности я переадресую ваш выговор писавшему оригинал. Я его только точно скопировал.

Зульфикаров скрыл улыбку в бороде.

– Что же вам здесь неясно? – спросил он. – По-моему, написано вполне понятно. Может быть, вас ввело в заблуждение именно отсутствие одной точки?

Суриков смутился.

– Мне здесь непонятно все, – признался он. – Записка оставлена мне, а прочесть ее я не сумел.

Старик покачал головой.

– Насколько я понимаю, вам назначают свидание. Вот написано: «ждите». И дата. Вот месяц – «септембар». Писавший не поставил точки над «т» и сбил вас с толку, потому что знак стал читаться как «нун» – «н». Я удовлетворил ваше любопытство?

– Спасибо, уважаемый профессор, – сказал Суриков и прижал руку к груди. Старик улыбнулся ему.

– Желаю, чтобы записку прислала вам красивая девушка, – сказал он.

Суриков вышел из библиотеки и на парапете встретился с Садеком.

– Канистра – это послание, – сказал Суриков. – Если просчитывать, то все совпадает. Послание ждали в точно назначенное время. Потому Локтев так торопился. Встреча через двое суток. По графику в этот день приходит с афганской стороны Хошбахтиев. Это ложится в схему, что Махкам свою репутацию бережет. Единственный их прокол – выезд Локтева в Урсатьевскую.

– Думаешь, и его берегут?

– Берегут Махкама. Локтев его напарник. Только по этой причине о нем заботятся.

– Что будем делать?

– Готовиться. Придется брать с поличным, а это дело непростое. Надо снова ехать к Мацепуро.

Войдя к командиру погранотряда, Суриков в оцепенении остановился на пороге кабинета начальника. За столом сидел Мацепуро, но на его погонах светились свежим блеском три звезды.

– Не пойму, – сказал Суриков, демонстрируя прилив показного смущения, – или я редко бываю у вас или теперь полковниками становятся в два счета?

Довольный Мацепуро захохотал.

– Ладно, не прикидывайся. И ты мне своими ежедневными набегами надоел, и полковники нынче растут долго. Что опять просить будешь?

– Помилуй бог, Савелий Ефимович, – нашелся Суриков. – Я зашел поздравить, а вы с такими подозрениями. Если на то пошло, то и остался здесь для того, чтобы дождаться, когда мой командир полковником станет.

Они обнялись крепко и весело.

– Садись, выкладывай, – предложил Мацепуро.

– Нужны два человека, – сказал Суриков тихим голосом. – В группу захвата. На пару дней.

– Ты женат? – спросил Мацепуро. – Жаль. Мог бы невесту найти. А людей не проси. Не дам.

– Вы же меня знаете, Савелий Ефимович, – произнес Суриков упавшим голосом.

– Потому и не дам. Ты ведь нам не экскурсию обещаешь. Верно? А что будет, если твои клиенты кого-то из моих в бок ножичком? Ты только представь, как с молодого полковника шкуру спускать начнут. По команде, начиная с округа и кончая Москвой. И знаешь, что говорить будут? Тебе, чекисту, доверили границу охранять, а не уголовный элемент отлавливать. И ты не имеешь права расходовать людей как бог на душу положит.

Мацепуро встал, прошелся по кабинету. Остановился у стены. Поправил выцветшую занавеску, прикрывавшую карту участка границы, который охранял отряд. Круто повернулся на каблуках, скрипнув сапогами.

– Поскольку ты с Бобосадыковым не контачишь и второй раз приходишь ко мне за помощью, дела у тебя, Андрей Батькович, неважные. Впрочем, не удивляюсь. Я давно приглядываюсь к тому, что здесь творится. Думаю, самое время расшивать…

– Время-то время, а помочь не хотите.