Александр Щелоков - Афганский транзит

– Вот где одно отличие наших дел. Тут начальство на страже. Есть незримый уровень, выше которого не дают подняться, даже если есть неопровержимые улики. Сейчас для этого хороший мотив придуман. Чуть заденешь персону, которая на виду, сразу могут одернуть: «Вы опять хотите поставить органы над народной властью?» Очень веский аргумент.

– На какой уровень, по вашим предположениям, выходят связи местных дельцов?

– Предполагать не в наших правилах. Мы не журналисты. Не писатели, оказавшиеся в депутатах. Нам бросать обвинения без доказательств не позволено.

– Мне тоже, Турсун Акилович, знание фактов нужно не для выступления на предвыборном митинге. Если нельзя сказать – молчу. Но для дела…

Джалалов поглядел на капитана внимательно, улыбнулся печально.

– Вот что, Андрей Николаевич…

Он впервые назвал Сурикова по имени и отчеству, и тот ощутил товарищескую теплоту в его голосе:

– Вот что, Андрей Николаевич, когда стоишь возле большого дерева, видишь его корни, а не макушку. По самым скромным подсчетам в это дело втянуты пятьсот человек…

– Сколько? – спросил Суриков, не поверив в названную цифру.

– Если быть точным, то четыреста двадцать восемь. Это таких, которые получают деньги из казны синдиката. Разовые выплаты не учитываем. Вполне очевидно, что дерево нужно не рубить, а отрезать от него больные ветки.

– Разве не все, что питается нездоровыми соками, больное целиком?

– Нет, конечно. Представьте рабочего в дорожно-строительном управлении. Он ведет дорогу. По жаре, в горячем асфальте. Все честь по чести. Потом выясняется, что дорога подошла к усадьбе большого вора. Может такое быть? И в чем виноват рабочий? Ведь в данном случае мы имеем дело не с шайкой воров, а с организованным преступным синдикатом. Мы и сами не сразу оценили его масштаб. Поначалу отрабатывалась самая простая версия. Думали, что кто-то, наживший незаконные средства на хлопке и ушедший от ответственности, переводит деньги, теряющие ценность, в золотую валюту. Отработка фактов такую версию опровергла. Прорисовалась более сложная комбинация. Теперь очевидно, что синдикат наладил покупку наркотиков за рубежом. Тут неподалеку, за границей соседей. Продает наркотики внутри нашей страны. Обращает деньги в ювелирное золото. Золото превращается в лом, и из него чеканят фальшивую монету. Этой монетой оплачивают покупку товара за рубежом.

– На что же тратятся доходы? – спросил Суриков. – Не может же быть торговли ради торговли.

– Пока что давайте обойдем этот вопрос, – сказал Джалалов. – Я на него отвечу, когда закруглим все дело. Идет?

– Идет, – твердо ответил Суриков. – Теперь стоит разграничить сферы наших дел.

– Об этом я и хотел поговорить с вами. Как мы видим, в деле три следственных направления. Первое – источники и маршруты движения денег. Второе – источники золота и места производства монет. Третье – источники, адреса сбыта и маршруты движения наркотиков через границу и по стране. Два первых пункта мы оставляем за собой. У нас в них есть задел. Третье направление, если быть честным, привнесли вы, товарищ Суриков.

Встретив удивленный взгляд, Джалалов заметил:

– Конечно, следы наркотиков в деле мы встречали, но все это выглядело местной самодеятельностью и не очень нас пугало. Ваше появление и связь с купюрами, которые прошли через синдикат, изменили акценты. Вот и решено оставить этот участок вам. С генералом Волковым я говорил.

Суриков еще раз удивленно взглянул на полковника, но тот на этот взгляд не обратил внимания.

– Принимайтесь, Андрей Николаевич. Задача вам, я надеюсь, предельно ясна. Пошукайте як треба.

Суриков с удивлением поднял брови. В речи полковника Джалалова последняя фраза прозвучала с поражающей неожиданностью. А тот, поняв в чем дело, засмеялся.

– У моего сына жена украинка. Мне всегда нравится, когда она говорит: «А вы, тату, будь ласка, пошукайте як треба». Поскольку мы с Эргашевым только тем и заняты, что шукаем, я взял слова на вооружение.

– Пошукаем, Турсун Акилович, – согласился Суриков.

Прямо от Эргашева вместе с Садеком они отправились в таможню. Начальник ее – Валентин Григорьевич Синюхин, измотанный жарой и беспрерывным потоком транспорта, который шел за границу и обратно, встретил их негостеприимно. Оторвавшись от дел, он вошел в конторку, где умирая, чуть дышал кондиционер, и буквально рухнул на стул. Выслушав Сурикова, махнул рукой с выражением безнадежности.