Александр Щелоков - Нападение

– Что за правила? Не слыхал.

– Все ты знаешь, обо всем слыхал. А суть их в том, что при любой системе подчиненный должен не показывать вида, что ему не нравится, как воняет из-под мышек начальника. И все.

– Да здравствует свобода! – сказал Мудров, выбросив вверх сжатый кулак.

– Ладно, что у тебя с «Экомастером»?

Мудров, торопясь, стал рассказывать все, что сумел понять в деле с той поры, как столкнулся с фирмой Кесояна. Когда он рассказал о контактах предпринимателей с Клыковым, Пушков насторожился.

– Ты за ними следил?

– Протестую. Следить за ними у меня нет права, верно? Зачем же нарушать закон?

– Хорошо, допустим. Ты видел встречи предпринимателей и нашей урлы в разных местах и в разное время. Так?

– Точно. В разных местах и в разное время. И пришел к выводу: они скооперировались.

– Деньги и ножи?

– Не все так просто, Петрович. Сложнее. Деньги с деньгами. Ножи с ножами. Так точнее.

– Что-то ты мудришь, старик.

– Нисколько. Нынешний Клык не просто нож. Он ко всему и мешок с деньгами.

– А где ножи?

– Час назад все они уехали. На трех машинах. Кооператоры, Топорков, Абдуллаев, Зотов. Чует мое сердце – на дело. Десять человек сразу! Такими силами сельпо щипать не ходят.

– Куда поехали?

– Я за ними прокатился до Щекинской развилки. И, учти, не следил. Просто случайное стечение обстоятельств. Собирался в Тарбеевку. Там вроде запчасти к «москвичам» появились…

– Запчасти – на ночь глядя?

– А кто мне запретит?

– Ладно, давай толкуй дальше.

– На развилке две машины свернули к озеру, одна – прямо.

– Но ведь дорога на Сузок закрыта «кирпичом».

– Если они задумали что-то серьезное, их и кирпичная стена не остановит. А серьезное, по-моему, это… это база «Буран».

– Почему так решил?

– В последнее время к ним зачастил сержант из гарнизона. Потом появился прапорщик…

– Фамилии?

– Не знаю, просто обратил внимание на них. И все…

– И все же, может, слыхал случайно?

– Случайно – да. Сержант Елизаров. Прапорщик Лыткин.

– Елизаров? Знакомая фамилия. Была наводка, что он приторговывает патронами… Хорошо, что ты предлагаешь?

– Давай, Петрович, прокатимся. А? По старинке? Как бывало, когда я тобой командовал. Или остались плохие воспоминания?

Пушков молчал, задумчиво почесывая кончик носа.

– Тряхнем стариной, – снова повторил предложение Мудров. – Поверь интуиции старого деда.

А Пушков и без того с самого начала понял: во всем, что говорил Мудров, несомненно, имелась криминальная прокладка. Только какая? И эта неясность становилась всегда самым сложным обстоятельством любого уголовного дела и вместе с тем делала его интересным. Во всяком случае, сейчас никто ничем не рискует, если они вместе прокатятся по городу. Ведь чем черт не шутит…

– Едем, – сказал Пушков, соглашаясь. – Сейчас соберусь. Оружие есть?

– Точно, – подтвердил Мудров. – Да не волнуйся, ружье охотничье. Все по закону…

Согласие Пушкова породило у старого милиционера прилив особого возбуждения, которое он не испытывал с того самого момента, когда оставил службу. А ведь в молодые годы, собираясь на задержание, Мудров всегда чувствовал, как на него накатывала неожиданная веселость, желание шутить, смеяться самому и тормошить друзей, видеть, как они смеются, отвечая на его шутки. Он с удивлением глядел на суровые лица тех, с кем собирался на операцию, удивлялся, почему они хмурятся, цепенеют в подчеркнутой строгости. И вот азарт прежних лет вновь вернулся, и он подумал, что все пройдет удачно и на этот раз, не может не пройти, и уж кому-кому, а поганцу Клыкову они не уступят ни в решимости, ни в хитрости.

– Я к машине, – сказал Мудров и покрутил ключами, надетыми на палец.

– Давай, – кивнул Пушков. – А я позвоню в отдел. Попрошу дежурного слушать меня. Буду информировать по рации. Как говорят, подстелем соломку на всякий случай.

Мудров с завистью подумал, что в его времена у милиции такой роскоши не было. Какие там рации! Телефон и тот работал из рук вон плохо. Однако и они боролись…

Проехав Щекинскую развилку, Мудров свернул налево, к озеру Сузок. Справа, на бетонном столбике, стоял хорошо видимый знак «Проезд воспрещен», в просторечье именуемый «кирпичом». Не обращая на него внимания, они проехали еще метров триста по дороге, которая вела в гарнизон, и притормозили. Аккуратно съехав в сторону, Мудров загнал свой «москвич» за кусты орешника, густо обложившие обочину.

Они вышли из машины, прислушались, и тотчас со стороны озера донесся треск автоматического оружия.