Иван Черных - Шаровая молния

Геннадий сидел рядом с Юрием Лаптевым и больше слушал. Из памяти не выходила вчерашняя встреча с женой Макарова, Настей. Виктора Ивановича среди летчиков не было, он еще вчера снова укатил в Бобруйск к своей ненаглядной докторше Альбине. А к Геннадию пожаловала за советом Настя. Ее убитый горем вид поразил Геннадия: перед ним стояла совсем другая женщина, не та, которую он видел две недели назад. То была премилая – не женщина, прямо-таки девушка, – теперь же постаревшая на десяток лет, бледнолицая, с появившимися под глазами синими тенями и морщинками в уголках рта. И темно-карие глаза, светившиеся тогда радостью, счастьем, теперь потускнели, будто погасли; на бледном лице виделся какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы, похожий на печать смерти. Ему стало ее жаль.

– Простите, что отнимаю у вас время, – извинилась она, – но я в таком состоянии… И не с кем посоветоваться. – Помолчала, кусая губы, чтобы не расплакаться. – Витя мой, Виктор Иванович, – поправилась она более строгой ноткой, – решил уйти от меня. Нашел другую. А он у меня один. Я люблю его, ухаживала за ним, как за ребенком. Вы видели, каким он приходил на службу: всегда выглаженным, начищенным, сытым и ублаготворенным. О том, чтобы я работала, он и слушать не хотел, сам, мол, обеспечит. Да, откровенно говоря, с семиклассным образованием не просто найти работу. Я согласна была пойти в официантки, в консьержки. Но Витя сказал, чтобы я и не думала об этом.

Все-таки не сдержала слез. Из глаз покатились крупные, как стеклянные бусы, слезинки. Геннадий налил стакан воды и дал ей:

– Вы успокойтесь, Настасья. Я понимаю, сочувствую вам, но поверьте, проблема не такая трагическая, как вы представляете. К сожалению, распадается не только ваша семья. И я вот потерял любимую девушку и до сих пор один. Не пропадете и вы.

Настя помотала головой.

– Не равняйте меня с собой. У вас профессия, положение, есть крыша над головой. А у меня? Где я буду жить, на что?

– Думаю, Виктор Иванович не оставит вас без копейки. Он обещал отдать вам все сбережения. На первое время вам хватит, а потом найдете работу…

– А жить где? – перебила она.

– К брату не хотите вернуться? Виктор Иванович говорил, что у него большой дом с мансардой. Сад, огород. Будете помогать его семье.

– Да его женушка с потрохами меня съест. Она и тогда ненавидела, называла деревенской клушкой, а теперь и вовсе… Брошенная. Ни к чему не годная. Нет, лучше заживо в гроб, чем к ней. – Она вытерла набежавшие снова слезы. – Без Вити… я и жить не хочу. Он был единственный мужчина, кто увидел во мне человека, полюбил… Что случилось, какая ведьма его околдовала…

– И все-таки я советую вам не расстраиваться так. Еще ничего не решено, и я еще раз поговорю с Виктором Ивановичем. Если он уйдет от вас, я в экипаже держать его не стану.

– Поговорите. Он вас уважает. Может, послушается…

Вот такой состоялся вчера разговор с женой подчиненного, отличного специалиста, на первый взгляд, хорошего человека. Но не все золото, что блестит, сказал мудрец. Виктора Ивановича, похоже, прельстила не только красота, темперамент доктора, что не раз подчеркивал бортовой инженер. Человек он прагматичный, смотрит далеко вперед. Один раз его уже напугали, уволив из ВВС. И недавний случай в Москве. Да, кризис всюду дает себя знать. Борьба с коррупцией рано или поздно коснется и корпорации Ланы. Вот и подвернулось Виктору Ивановичу теплое местечко. Вряд ли он пойдет на попятную. А очень жаль Настю. Докторша, может, и неплохая женщина, но как человек не лучше Насти, Геннадий был уверен в этом…

– Ты о чем задумался? – толкнул его в бок Лаптев. – О вечернем свидании? Ты не бывал еще в «Богаче-Бедняке»?

– Когда? Тут письма родным нет времени написать. Третьего мая надо лететь в Узбекистан. Там клубника, черешня поспела. Столичные олигархи заказали ко Дню Победы свежие фрукты, овощи.

– Слетаем. Такова наша планида, – усмехнулся Юрка. – А в «Богаче» отоваримся по полной программе. Мне тоже, наверное, придется лететь, а я собирался после праздников расписаться с Галиной. Она, чувствую, нервничает.

– Понятно. Каждая девушка рвется в дамки, а твою, наверное, давно пилят родители: сколько можно шататься по гулянкам?

– Верно. Родители у нее строгие. Она меня познакомила, чем еще больше поставила себя в неловкое положение: привела, показала, а что дальше?

– Да, отступать тебе поздно. И Галя, по-моему, достойная партия: симпатичная, умная, порядочная.