Сергей Самаров - Тридцать первый выстрел

– Учитесь, дети, – сказал я нравоучительно.

– Учи, командир, – сказал капитан Ванечка Поповский, сидящий на обработанном суперлубрикантом асфальте в полутора метрах от меня и не рискующий в очередной раз попробовать выбраться, потому что не любил, когда над ним смеются.

– Представь, что ты в безвоздушном пространстве, – предложил я.

– Не был там, командир. Не могу представить.

– А плавать ты, я полагаю, не умеешь, – съехидничал майор Желобков.

– Пробовал как-то, когда тебя приходилось спасать тонущего, – не остался в долгу Поповский. – Ты же только по-собачьи плаваешь, а течение сильное было. Вот я, не умея, и полез…

Они вспоминали давнюю историю, случившуюся в командировке в Венесуэлу, где проводились совместные учения, когда пришлось переходить частично вброд, частично вплавь реку, кишащую пираньями. Желобкова тогда и правда подхватило сильным течением, но Поповский среагировал вовремя, и вдвоем они выбрались на мелководье. Хорошо, пираний рядом не оказалось. Вообще-то они, хотя и кровожадные, но не настолько агрессивные, как рассказывают легенды. И не всегда нападают сразу. Однако у нас был один раненый из местных венесуэльских солдат. Рана не боевая – просто напоролся бедром на острый сук, – но в условиях сельвы она загнивала несмотря на постоянную обработку, и запах от нее мог возбудить пираний. Слава богу, обошлось…

– Ты полез не столько неумеючи, сколько неразумно. Забыл лыжи снять… – Это намек на лыжное прошлое капитана.

– Я боялся, что ты кулаком меня стукнешь за то, что я с лыжами вожусь, – прозвучал ответ в сторону бывшего боксера.

– Прекратить базары! – приказал я. – Майор правильно советует. В воде состояние почти такое же, как в невесомости. Мне один знакомый космонавт по секрету сказал. Чувствуй себя, как в воде, когда дна достать не можешь, и переворачивайся. И не старайся, как я, через голову. Можешь просто аккуратно через бок.

Поповский покатился – и сразу удачно преодолел двухметровую дистанцию до края обработанной площадки. Попробовал асфальт сначала рукой, только потом поднялся на ноги и с облегчением перевел дыхание. Я тоже почувствовал облегчение. Не так страшен черт, как его малюют. Можно и с суперлубрикантом справиться. И у меня получилось, и у Поповского. Главное, что мы начали вырабатывать систему движения на поверхности, не имеющей трения. А из этой системы движения уже можно было выводить систему поведения, и даже в боевой обстановке.

После обретения основных навыков нам предстояло отправиться на стрельбище, отыскать там площадку, которую можно обработать суперлубрикантом, и обрести навыки дополнительные. И никто не мог даже предположить, насколько удачной окажется стрельба на скользкой поверхности. Помнится, я однажды стрелял, стоя на скользком льду, и отдача сдвигала меня назад. Правда, работал я тогда с ручным пулеметом, а у него отдача чуть больше, чем у автомата; но и поверхность не была настолько скользкой, чтобы по ней невозможно было ходить. У меня, признаться, были опасения, что подобная стрельба будет очень сложной. Но отправиться с группой на стрельбище я планировал только на следующий день. Пока же следовало научиться кувыркаться без оружия, а это тоже было не таким уж простым делом…

Я какое-то время тоже кувыркался вместе со всеми и не мог не заметить, что у меня получается даже лучше, чем у других. Но это не потому, что я лучше подготовлен физически. Я уже давно заметил, что авторитет командира часто и действенно оказывает психологическое воздействие на самого носителя этого авторитета, а подобный настрой, как правило, значительно мобилизует организм, причем не только в экстремальных ситуациях, но в любых случаях и при всех видах ответственности. За примером ходить далеко не надо. Тот же майор Желобков много раз рассказывал мне, что ему, в пору его активных занятий спортом, удавалось побеждать боксеров, которые были значительно выше его по уровню и таланту. Но он мог настроиться на бой с сильным противником. Однако при этом уже в следующем бою мог проиграть заведомо более слабому – только потому, что не сумел настроиться. То же самое обычно происходит на занятиях с любым командиром. Он чувствует, что обязан выглядеть лучше других для того, чтобы командовать. И именно потому, что это помогало мне поддерживать свой авторитет среди подчиненных офицеров, у меня получалось лучше, чем у других. Все просто. Но, даже сам убедившись, что у меня получается, даже ощутив удовлетворение, я не стал на этом останавливаться и вместе со всеми продолжил занятия, намереваясь кувыркаться до такой степени, пока правильное поведение тела в условиях отсутствия трения станет автоматическим, почти идеомоторным актом, хотя добиваться конечного результата требовалось до полного исчезновения понятия «почти». То есть мы должны и при скольжении управлять телом так же, как делаем это без скольжения, – не раздумывая, не прикидывая, как двигаться лучше. Мы должны так же вести себя, как ведем при обыкновенной ходьбе, когда не задумываемся, куда и как поставить ногу, но ставим ее правильно. Часовой тренировки для этого мало, но если посвятить новому навыку несколько занятий, то его вполне можно сделать устойчивым.