Иван Стрельцов - Радиоактивная война

Неожиданно к этому внутреннему голосу добавился еще один, это был стопроцентный оппонент, который заявил: «Возраст – это тебе не хухры-мухры, и юношеская романтика, как и охотничий азарт, давно перегорела, превратившись в золу. И в этом возрасте пора понимать, что жизнь одна и другую вряд ли дяди из высоких кабинетов смогут предложить». Но даже если считать себя офицером действующего состава, за невыполнение порученного задания самое большее, что ему могут сделать, так это выгнать со службы, на которую внаглую его рекрутировали. Причем неизвестно кто.

Монолог одного внутреннего голоса превратился в спорный диалог двух, у каждого были свои неоспоримые доводы.

– Ты не забыл, что бывших чекистов не бывает?! – вопил один.

– А если бы тебя не вышвырнули пятнадцать лет назад со службы, ты сейчас мог бы генералом стать, как Роман Александрийский! – перекрикивал его второй.

«Вот так в голове и заводятся „тараканы“, – с тоской подумал Кольцов, слушая отчаянный спор внутренних голосов. Вскоре он опознал оппонента совести, это было его собственное эго, не забывавшее все обиды нанесенные ему, Судьбой и Жизнью.

Увлеченный спором, Глеб на какое-то время утратил осторожность и беззаботно маршировал, как будто прогуливался по Арбату или в парке Горького.

Так неспешным шагом они вышли на край небольшой извилистой балки, на дне которой росли большие колючие кустарники и тоненькие деревца с чахлой кроной.

Глеб уже собрался шагнуть на едва заметную тропинку, пересекавшую балку, но оглушительный рев, раздавшийся с противоположной стороны, заставил детектива вернуться в суровую реальность. Подчиняясь наработанными долгими годами рефлексам, сыщик бросился на землю, одной рукой увлекая за собой Зубанова, другой выхватывая из кобуры пистолет, одновременно большим пальцем взводя курок.

Рев повторился, но уже совсем близко, и через мгновение на дно балки сиганула огромная коричнево-рыжая кошка, голова которой была в ореоле золотистой гривы.

Лев встал передними лапами на большой валун и, задрав морду, распахнув пасть с огромными клыками, вызывающе заревел.

«Ни фига себе, попали», – мысленно ужаснулся Кольцов. Зверь, за которым он наблюдал, был килограммов триста весом, под его золотистой шкурой играли бугры мышц. «Такую тварь в зоопарке вряд ли увидишь». Ладонь, сжимающая рукоятку пистолета, взмокла от нервного пота. Сейчас сыщика волновало лишь одно, откуда дует ветер. Учует их хищник или нет. В противном случае их ждет неминуемая смерть в клыках дикой твари. «ПММ» – мощное оружие, его вольфрамовые пули на дистанции пятьдесят метров пробивают бронежилеты четвертой категории, как картонную коробку.

Но вряд ли эти пули смогут остановить трехсоткилограммовую тушу, несущуюся со скоростью курьерского поезда.

Но ветер, к счастью путников, не играл в данной ситуации никакой роли, на рев царя саванны вскоре отозвался мощным рыком соперник.

Прошло несколько томительных минут, прежде чем появился поединщик. Это был такой же огромный, но не молодой лев. Его темная грива по большей части отливала серебром седых волос, мощная грудь была в частых проплешинах, как будто там потрудилось целое полчище прожорливой моли. С боков ветерана бесформенными клочьями свисала шерсть.

Глеб скосил глаза на замершего рядом Зубанова и одними губами прошептал:

– Мы, уважаемый Серафим Кириллович, присутствуем при интереснейшем зрелище – битве царей джунглей.

– Пусть дерутся, лишь бы на нас не бросались, – тяжело дыша, буркнул король игорного бизнеса. От сильного испуга его зубы выбивали азбуку Морзе.

– Им сейчас будет не до нас, – успокоил его Кольцов. Он еще помнил из лекций КУОС по выживанию в дикой природе, что львы живут семьями. На одного взрослого самца приходится несколько самок, которые плодят ему потомство, загоняют дичь, а если требуется, то и сами охотятся. Время от времени происходят поединки в борьбе за гаремы, причем если побеждал «варяг», то первым делом он безжалостно расправлялся с потомством своего предшественника. А матери растерзанных львят терпеливо ждут окончания казни, а потом идут ластиться к новому господину. У дикой природы свои дикие законы.

Старый лев медленно и внешне устало продолжал спускаться по пологому скату балки, в его движениях не было пружинистой легкости соперника, а широкие, как обеденные тарелки, лапы каждый раз, отрываясь от земли, поднимали облака бурой пыли.