Иван Стрельцов - Радиоактивная война

– Очень смешно, – буркнул Глеб, пережевывая обжигающее мясо.

Сумерки быстро и незаметно сменились глубокой ночью. Черное, как плащ Вельзевула, небо с яркими звездами висело буквально над головой. Воздух стал наполняться писком множества москитов, рыскающих в поисках свежей крови на ужин.

– Ну, поели и пора на боковую, – отбросив последнюю кость, тяжело отдуваясь, проговорил Глеб и, указав на громаду дерева-великана, сказал: – Прошу вас, сэр, на ложе.

– Да ты что, сдурел? – возмутился Зубанов. Немного охмелев, он потерял страх перед чудачествами сыщика. – Я не для этого спасался в самолете, чтобы теперь грохнуться с этого дуба.

– Хотите спать на земле? Ваше право, – зевнув во весь рот, равнодушно пожал плечами Кольцов. – Под утро замерзшие за ночь змеи выползают из своих нор в поисках теплого местечка. Температура человеческого тела для них самое то. Но их может опередить гиена. Бродят в саванне такие твари, в общем-то, они питаются падалью, но не брезгуют и тем, что плохо лежит. Челюсти у этих исчадий ада такие, что запросто могут с одного раза перекусить хребет дохлой антилопе. А зубы их пропитаны трупным ядом от постоянного употребления дохлятины. Так что, если гиена не загрызет, все равно достаточно одного укуса, чтобы заработать заражение крови. Что в нашем положении мучительная смерть с гарантией.

Лекция о ночной жизни саванны упала на благодатную почву. Всего несколько секунд длилась пауза, потом раздался дрожащий голос Зубанова:

– Вы, Глеб Иванович, обладаете просто даром убеждения. Помогите мне, старой обезьяне, забраться на дерево.

Глеб легко втащил бизнесмена на ближайшую ветку и привязал дрожащее тело для страховки. Сам же расположился по соседству с максимальным комфортом, даже вещмешок подложил под голову.

Ночь прошла спокойно, после защитного спрея москиты не осмелились беспокоить их сон. Только под утро где-то неподалеку дурным наркоманским голосом захохотала гиена. Но близко подходить трупоедка не решилась.

Лай гиены послужил сигналом к пробуждению, Кольцов заботливо помог своему нанимателю спуститься с дерева, потом, угощая того галетами и водой, объявил:

– Сейчас и двинемся, пока солнце не особо палит.

– Вы, Глеб Иванович, основной, банкуйте, – покорно проговорил бизнесмен.

– Так что в путь. – Самодельный мешок снова оказался за спиной сыщика...

Вскоре жара стала нестерпимой, одежда насквозь пропиталась потом. Серафим Зубанов постепенно стал отставать и нет-нет останавливался, чтобы перевести дух. Потом снова покорно плелся следом за детективом.

Глеб время от времени досадливо смахивал липкий пот со лба, пытаясь не только выдерживать направление, но и контролировать пространство вокруг, понимая, что поиски упавшего самолета могут продолжаться, а значит, шанс неприятной встречи реально существовал.

Кобру Кольцов не услышал, он как зверь ее учуял. Змея неподвижно лежала на большом плоском камне, свернувшись кольцом, нежилась на солнце.

– Ну, вот и обед подоспел, – обрадовался сыщик и поднял вверх правую руку, приказывая плетущемуся за ним бизнесмену: – Замрите.

Зубанов послушно остановился. Тем временем Глеб осмотрелся по сторонам и отыскал подходящее деревцо, из ветки которого можно было сделать метровую рогатину.

Другую ветку немного длиннее рогатины он просто заточил с одной стороны.

Вооружившись всем необходимым для охоты на змею, Кольцов стал осторожно приближаться с подветренной стороны к рептилии. Он был уже совсем рядом, когда кобра, почувствовав опасность, вскинула голову и агрессивно раздула капюшон. Из разинутого рта рептилии импульсивно выскакивал раздвоенный язык. Глаза человека и змеи на мгновение встретились, микроскопический мозг кобры немедленно впитал импульсы опасности, это было не праздное любопытство человека и не случайность – ЭТО ОХОТА. При малейшей возможности кобра попыталась бы скрыться, спрятаться среди камней или в ближайшем кустарнике. Но такой возможности рептилия не имела, и тогда верх взял выработанный за миллионы лет инстинкт самосохранения, кобра, подобно клинку выкидного ножа, бросилась в атаку.

Глеб был начеку, успел смертоносную голову перехватить рогатиной и, прижав к земле, воткнул в центр все еще раздутого капюшона заточенную трость. Кобра в предсмертной агонии ожесточенно забила хвостом, поднимая облака рыжей пыли.

Следом в ход пошел многофункциональный армейский нож. Одним ударом отрубив голову рептилии, Кольцов распорол туловище вдоль, выпотрошил и зажал между пальцами окровавленный желчный пузырь.