Валерий Рощин - Глубинная ловушка

Пройдена ровно половина полетной траектории. Вроде бы все идет по плану: курс и высота полета – заданные; скорость, судя по времени прохождения контрольных ориентиров, также в пределах допустимой нормы. Однако напряжение заметно нарастает.

Тянутся томительные минуты…

Офицер связи почему-то задерживается с очередным визитом – ракета должна быть над морем Лаптевых, а значок по-прежнему приколот к изображенному на бумаге Таймыру.

Саша вопросительно смотрит на Анну Аркадьевну и впервые подмечает в ее серых глазах беспокойство. Тщательно спрятанное, контролируемое и тем не менее – беспокойство.

Наконец не выдерживает кто-то из ответственных шишек и выбегает за дверь кают-компании. И сразу же возвращается в сопровождении офицера. Тот бесстрастным голосом извещает:

– Отказ третьей ступени.

– Черт! – грохает кулаком по столу чин из Министерства обороны.

– Надо же… Прошла большую часть траектории, – промокая платком толстую шею, говорит представитель Главкомата ВМФ.

– Вот уж никак не ожидал от третьей ступени… – чешет затылок кто-то из высокопоставленных представителей ВПК.

Настроение ответственных лиц моментально падает. Позабыв о чае и бутербродах, мужчины хмуро глядят на двух младших офицеров, снимающих со стены громадную карту…

Симонов то бледнеет, то покрывается испариной. Вдруг спохватывается:

– Вы куда?

– Сиди здесь, – не оборачиваясь, бросает Воронец, – сейчас вернусь…

Офицер спецсвязи исчезает в небольшой рубке за дверью с надписью «БЧ-4».

– Прошу извинить, – без приглашения врывается женщина во владения боевой части. – Вы не могли бы показать на карте место падения «Молота»?

– А вы, простите, кто? – сухо спрашивает офицер.

– Представитель изготовителя. Моя группа занималась третьей ступенью и мне… мне необходимо знать, на каком этапе работы ее двигателя произошел сбой.

Звучит не очень убедительно.

– Пожалуйста. Прошу вас, – касается Анна руки офицера, – для меня это очень важно.

Другое дело. Женская обаяние – великая сила.

Офицер подводит гостью к планшету с картой и очерчивает карандашом на прозрачном плексигласе приличный круг в северо-восточной части моря Лаптевых.

– Предположительно здесь. Более точных координат нам не передавали.

Вздохнув, Воронец благодарно кивает и возвращается в кают-компанию…

Я подозревал, что мне не дадут спокойно догулять подаренный господом крохотный отпуск.

Вам известно, что у акул на поверхности головы имеются особые рецепторы, реагирующие на электрический заряд? Их чувствительность невероятна. Ученые считают, что если бы в море не возникало искажений и помех, то акула благодаря этим чудо-хреновинам обнаруживала бы движение добычи или наличие заряда в полтора вольта на расстоянии до пятисот миль. Да-да, вы не ослышались – на расстоянии до пятисот миль.

Так вот, у меня тоже есть похожие рецепторы. Можете смеяться, но где-то в дальних закутках моего подсознания с детства обитает некий безотказный набор шестеренок, замечательным образом предсказывающий грядущие события. Кажется, это называют предвидением. Или предчувствием – точнее сформулировать не могу. Хорошая, между прочим, штука! Несколько раз этот «шестереночный механизм» спасал мою шкуру, и я чрезвычайно ему признателен. В другие моменты, не связанные с риском для жизни, механизм тоже работает без сбоев – достаточно прислушаться к самому себе, и он правдиво поведает о ближайшем будущем. Но с одним неизменным условием: если ты трезв и не настроен прикончить самого себя.

Короче, я вдоволь наплавался в море, належался на горячем песочке, выспался и отъелся. Я был свеж, бодр и готов к половым приключениям, но при этом подспудно ожидал звонка от шефа.

Подлый мобильник запиликал в самый неподходящий момент, когда я справился с последней пуговицей шелкового халатика самой молоденькой местной горничной и переключился на застежку лифчика, прикрывавшего ее роскошную грудь. Узнав высветившийся номер, я приостанавливаю обнажение женского тела и нажимаю на зеленую кнопку. Девчонка завелась и не помышляет о тормозах: целует меня в шею, называет безлошадным принцем…

– Подожди, радость моя, – я прижимаю телефон к другому уху.

– Привет, Евгений, – доносится знакомый голос. – Мне льстит такое обращение, но хотелось бы чего-нибудь более традиционного.