Валерий Рощин - Глубинная ловушка

На подходе к туалету в моей голове появляются наброски некоего плана. Даже скорее не плана, а бесшабашной идеи. Ну и ладно, чего там! Какой русский не мечтает хотя бы разок в жизни выдернуть шнур и выдавить стекло?..

– У тебя две минуты, – показывает Питер два пальца. – Всего две!

И, прикрывая за мной дверь, оставляет огромную щель.

Две так две. Делаю то, для чего пришел; после застегиваю «сухую» молнию комбинезона, чтоб не мешал и не сковывал движений.

Выхожу. Напряжение слегка нарастает – вдруг порядок при возвращении в центральный пост изменится?

Нет, морячок снова лезет в круглый люк первым, а меня заставляют последовать за ним.

Вот оно – преддверие момента истины!

Перешагиваю одной ногой через комингс, просовываю в дыру сцепленные «браслетами» руки. Выныриваю в ЦП. Руки вроде бы случайно оказываются около висящего на переборке огнетушителя.

Доля секунды. Мне требуется доля секунды для решения ключевой задачи – сорвать со стены пятикилограммовый огнетушитель. Он – моя единственная надежда и мое единственное оружие.

Профессия у подводников сложная, не терпящая халатности и ротозейства. А к средствам пожаротушения экипажи подлодок всегда относятся с трепетной ответственностью – это в буквальном смысле вопрос жизни. Поэтому огнетушители (не говоря уж о более серьезных системах) всегда исправны, находятся на штатных местах, наполнены огнегасящей смесью, проверены. И что самое главное – доступны. Срывай и пользуйся…

* * *

Одним движением сорвав тяжеленький огнетушитель, с разворота бью им в голову первого морячка из конвоя. Удар получается неожиданным и сильным – подводник отлетает к противоположной переборке.

«Не жилец», – пулей проносится мысль.

Мой расчет верен: второй целью становится узкий лоб Питера, появившийся аккурат к своей очереди в круглом отверстии люка. Удар выходит менее удачным, но добивать некогда – где-то сзади торчит еще один морячок, оставленный стеречь Анну.

Резко смещаюсь в сторону. Обернувшись, осознаю: добраться до него не успею – он у дальней переборки, рядом с Анной. И лихорадочно тянет из кобуры пистолет.

– Анна, пригнись, – размахиваюсь баллоном.

Морячок отскакивает, однако запущенный красный снаряд ударяет его в спину, что дает мне лишнюю секунду.

В один прыжок оказываюсь рядом и со всей дури бью сдвоенным кулаком по черепу.

От резкой нагрузки левую лопатку простреливает боль. Рука не слушается и тупо повторяет движения правой, которой я пытаюсь вытащить пистолет…

– Женя! – вскрикивает Анна.

Да-да, я помню о недобитом пловце и вполне себе здоровом капитане подлодки. А еще помню о пятом подводнике, прибегавшем в ЦП из кормового отсека. Они все за переборкой, у открытого круглого люка. И все вооружены. Но что делать? Я вынужден идти ва-банк и надеяться на счастливый случай. Вынужден.

Резко крутанувшись, вскидываю двумя руками пистолет.

Нужно выстрелить первым. Но не абы куда, – эти штучки на глубине чреваты катастрофой. Уж если позарез требуется пострелять в замкнутом пространстве, напичканном к тому же жизненно важными трубопроводами, баллонами со сжатым воздухом, приборами, электропроводкой, то стрелять надо точно в человеческое тело. Пуля либо останется в нем, либо вылетит, потеряв большую часть энергии. Все остальное – самоубийство и голливудский бред.

Вижу цель в круглом проеме открытого люка. Давлю на спусковой крючок.

Два выстрела звучат одновременно.

И одновременно падают два тела…

* * *

Получив страшный удар в грудь, я отлетел к ногам молодой женщины.

Боль отдает в ключицу при каждом вдохе; в глазах темно, дышать трудно. Анна стоит рядом на коленях, ее перепачканные в крови руки трясутся…

Немного начинаю соображать, когда сбоку подходят капитан с Питером. Капитан опрятен и чист, с пистолетом в холеной ладони. Питер покачивается; на треугольном лице кровоподтеки, к рассеченному лбу прижат скомканный бинт.

Капитан отталкивает плачущую женщину, цедит что-то сквозь зубы и целит мне в голову.

Анна вновь припадает ко мне, закрывая телом и крича подводникам что-то по-английски…

Узколобый недобиток бьет ее ногой и рычит:

– Ты останешься у нас вместе с блоком! А его мы пристрелим и выбросим из судна!

Упавшая Анна поднимается. В глазах и слезы, и ненависть. Сев на палубу рядом со мной, она берет мою руку и с гордым презрением смотрит на Питера:

– В таком случае далеко вам отсюда не уплыть.