Сергей Зверев - Не жди, не кайся, не прощай

Узнай дядя Ваня про эти крамольные мысли, посещающие Константина, он бы враз потерял к нему уважение, а то и подыскал бы себе другого постояльца. Но Костя умел держать язык за зубами и скрывать свои чувства. Чему-чему, а этому в тюрьме обучаются быстро. Там слово действительно не воробей – вылетит неосторожно, и попал. За одно только «доброе утро» можно запросто верхними нарами поплатиться, очутившись под койкой или у параши. Потому что ничего доброго в тюремном укладе нет и быть не может. А если ты так считаешь, то, выходит, либо издеваешься над сокамерниками, либо имеешь причины для тайной радости. А не подкармливают ли тебя с утреца шоколадом у начальника оперативной части? А не постукиваешь ли ты там, отрабатывая сухую колбаску и хлеб с маслицем?

Разумеется, на воле все было иначе, а дядя Ваня о тюремном прошлом Константина не догадывался.

– Доброе утро, Костя, – чинно поздоровался он и прошествовал к холодильнику, где под видом охлажденной кипяченой воды дожидалась его заветная похмельная доза. Теплая водка в его глотку с перепою не лезла, вот и приходилось охлаждать ее перед употреблением.

– Доброе утро, – откликнулся Константин, звякая посудой в раковине.

Ту, которой пользовался дядя Ваня, тоже приходилось драить, иначе в раковине образовалась бы целая башня из грязных тарелок. Он ведь, как человек интеллигентный, водку привык закусывать.

– Жарко, – пожаловался дядя Ваня, извлекая из холодильника пластиковую бутылочку из-под минералки. – Все время пить хочется.

Это Константин уже давно заметил. Кто пил вчера, тот пьет сегодня.

– А вы чайку, Иван Леонидович, – посоветовал он в тысячный, наверное, раз.

– Какой чай в такую жару? – ужаснулся дядя Ваня, наполняя чашку ядовитым пойлом. В кухне резко запахло алкоголем и ацетоном.

– Но в Азии ведь пьют чай. Нахлобучат меховые шапки, напялят стеганые халаты – и хлебают с восхода до заката.

– Мы не в Азии.

В подтверждение своих слов дядя Ваня влил в себя водку, и его помятое лицо ненадолго разгладилось, просветлело. Стали не так заметны набрякшие мешки под глазами, розовые прожилки на щеках, кое-как выбритая шея, вызывающая ассоциации с плохо ощипанной курицей. Если не особо приглядываться и принюхиваться, то можно было отыскать в нем сходство с классическим рассеянным ученым из приключенческих фильмов. Седой, растрепанный, долговязый – эдакий состарившийся Паганель с головой, набитой самыми разнообразными сведениями и фактами.

– А съем-ка я, пожалуй, помидорчик, – объявил дядя Ваня и немедленно сунул томат в рот, капая себе на грудь розовым соком.

Помидорчик, естественно, принадлежал не ему, но дядя Ваня подобными мелочами себе голову не забивал, а потому сказать спасибо не удосужился.

«Будем считать это рассеянностью», – решил Константин, отмывая сковородку, заляпанную яичницей. Была она оранжевой, значит, готовилась из домашних яиц, купленных Константином.

– А знаешь ли ты, Костя, как попали помидоры в Россию? – осведомился дядя Ваня, вытирая влажный подбородок.

– Из Америки завезли, – ответил Константин. – Вы рассказывали.

– Правда? Странно… И про то, как их сперва ядовитыми считали?

– И про это тоже, дя… Иван Леонидович.

– Полезный овощ, богатый витаминами, – сказал дядя Ваня. – И жажду утоляет, но не очень. Вода в этом смысле значительно эффективнее. – Он вновь наполнил чашку. – Разумеется, кипяченая, не из-под крана.

Водрузив сковородку на плиту, Константин взялся за кастрюлю, облепленную мучной слизью и кусочками теста. В ней, несомненно, варились пельмени. Магазинные, само собой. Те, которые ни одна кошка есть не станет.

– Кажется, полегчало, – решил дядя Ваня, наливая в опустошенную бутылочку воды из чайника. – Пусть охлаждается.

– На случай жажды, – кивнул Константин.

– А как же! Обезвоживание организма смертельно опасно. Тепловой удар гарантирован. А в моем возрасте необходимо заботиться о здоровье. Жара-то какая стоит. Аномальная, ну просто аномальная, – провозгласил дядя Ваня, сверившись с показателями уличного термометра. – А плюс к этому парниковый эффект. Загубили экологию, деятели. И Киотский протокол им не указ… Как вы относитесь к Киотскому протоколу, Костя?

– Сдержанно, – нашелся с ответом Константин и поспешил ретироваться из кухни.

Чего ему хотелось сейчас меньше всего, так это вести ученые диспуты. День выдался ответственный; требовалось сосредоточиться, чтобы контролировать каждый свой жест, каждый импульс, каждое слово. Предоставив дяде Ване возможность опохмеляться до посинения, Константин быстренько оделся и выскользнул из квартиры.