Владимир Король - Время тяжелых ботинок

Пока он набивал трубку, не глядя в сторону собеседницы, она поясняла:

– Понимаете, Лев Захарович, сила звёзд – понятие неоднозначное. Я разделяю позицию тех астрологов, которые считают, что социум и возраст в сумме определяют гораздо больше в дальнейшей судьбе человека, чем его астрологические параметры. Если вы хотите сделать из него «быка», у вас это получится.

Сладко потянуло табачным дымком.

– Но вряд ли есть смысл переквалифицировать его в строителя туннелей и прочих подземных коммуникаций, чему бы благоприятствовали звёзды. И с миром искусств я бы не связывалась, хоть и это ему показано. Психолог или психоаналитик в его лице вас вряд ли устроит. Вопрос о военачальнике я бы даже не ставила – поздно.

Государственный деятель из него тоже уже не получится, учитывая особенности биографии.

Толстой, не поднимая глаз, тихо спросил:

– Что же остаётся?

Пенелопа порылась в бумагах, нашла, что искала, близоруко сощурилась:

– Давайте обратимся к классике. Вот что пишет о таких людях мой крёстный отец в науке о звёздах и человеческих судьбах: «В любую интересную работу погружаются с головой, целеустремлённо и рьяно, отдаваясь ей без оглядки, трудясь до изнеможения». А от себя добавлю: Кинжал – очень ценный кадр. Как говорится в известном фильме, этот фраерок вам обязательно сгодится. Только не торопите его. Пусть он сам решит, чего он хочет. Он ничего не испугается, всё преодолеет. И лично вам открою: возможно, мы с вами, Лев Захарович, ещё будем под его руководством работать.

Бывший вор-домушник, а теперь один из главных функционеров холдинга встрепенулся. Кажется, он услышал, что хотел.

– Ваш, мадам, последний пассаж совпадает с моими интуитивными выводами.

Трубка разгоралась с трудом, потому что табак имел влажную ароматизированную пропитку; некурящим это не понять, да оно им и ни к чему.

– Если вы и сейчас ответите на последний вопрос резонансно с моими выводами, я попрошу повышения вашего гонорара.

Пенелопа деньги любила, но эту любовь в себе презирала, поэтому надулась, как мышь на крупу.

Толстый выдержал паузу – для разогрева напряжения возникшей тишины и доведения тлеющего табака до нужного градуса. Реакцию визави он оценил по её же методе: все люди без исключения – актёры. Так что нечего рожи корчить!

– Кинжал – человек выносливый и неутомимый, что подтвердил его тренер и спарринг-партнёр по боксу. У него, по вашим словам, прекрасные организаторские способности. Скажите, а что может помешать ему реализоваться? Если все ветры, и звёздные, и социальные, будут дуть ему в спину, что, возможно, встанет перед ним стеной?

– Главные его враги психологические – скрытность, внутренние противоречия, бурные эмоциональные вспышки. И другой враг не менее серьёзный – неурядицы в личной жизни, в сфере любви. Для женщины он ненадёжен, а мы это очень хорошо чувствуем. Легко влюбляется и быстро остывает. И жену ему Бог дал соответствующую – по принципу, чтоб жизнь мёдом не казалась. Он привык удовлетворяться суррогатами, что и будет мстить, если он получит власть. Кинжал окажется в вакууме и наверняка станет делать в своих сексуальных манёврах грубые ошибки, чем может подставить работающих под его началом людей. К сожалению, возвращение прежней жены категорически противопоказано, как и вологодской кружевницы. Разводя эти ситуации, мы с вами всё сделали правильно.

Толстый встал и церемонно поцеловал мадам руку.

– Что, так и сказала – наработаемся ещё под его началом? – Желвак был серьёзен и, как показалось Толстому, даже зловещ.

– Так и сказала. Если интересно, весь разговор я, как всегда, записал на диктофон.

– Ладно, поглядим.

Разговор шёл в бронированном «мерседесе» Желвака. В сопровождении двух джипов с охраной они, не особенно торопясь, ехали в направлении Санкт-Петербурга, где в Комарово, в одном из домов Желвака, их ждал отправленный туда накануне Кинжал.

– Люблю я, Толстый, Рождество. Мой духовник, отец Василий, говорит, что это главный праздник у католиков. А православные больше почитают Пасху. Я, наверное, в католики подамся, Захарыч. Как считаешь?

«Дурку гонит Желвак, – понял Толстый, – о чём-то важном думает. В его положении это могут быть только деньги».

– А наш Кинжал всем нам сделал большой подарок, я от него не ожидал.

Толстый насторожился; перед глазами встала эта ведьма Пенелопа.

– Представляешь – пришёл с идеей, пока ты был на Алтае.