Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Пленка кончилась. Оставались вопросы.

Зачем Бруно, полновластному диктатору «Индо-Австралийского банка», действовать в пользу Ли Тео Ленга тайно от своего резидента, минуя каналы собственной же фирмы «Де­ловые советы и защита»?

Почему двадцать миллионов франков отправили на вто­рой тайный счет человека, который практически банкрот? Вообразить, что это произошло за спиной Бруно, что кто-то использует специальные конверты «Индо-Австралийского банка» без ведома Бруно, Джефри не мог. Технически такое не получилось бы.

— Информация интересная, Титто, — сказал Джефри.

— Спасибо, мистер Пиватски, — ответил итальянец. — Вы теперь понимаете, почему я посчитал долгом встретить­ся с вами. В списке, который приготовили швейцарские агенты для приманки французов, указаны действительно крупные суммы...

— Вы проявили профессиональную сноровку, наблюда­тельность и осторожность. Вы толковый резидент, Титто. Маккиавелли гордился бы вами...

— Новый человек в фирме, мистер Пиватски?

— М-да...

— Итальянцев всюду становится больше, — сказал Титто.

Джефри перекрутил пленку в исходное положение, вновь надавил клавишу прослушивания. В наушнике раздавалось шуршание, прерывавшееся щелчком каждые три с полови­ной секунды. Фирменный пароль «Деловые советы и защита» на ее фирменном магнитофоне свидетельствовал, что запись стерта и невосстановима.

— Теперь забудьте эту историю, — сказал Джефри. — Но приготовьтесь вспомнить, если мне, именно мне захочется повторения музыки. Я должен понять, почему столь значи­тельные суммы Ли Тео Ленга, клиента нашей фирмы, идут по какому-то параллельному каналу «Индо-Австралийского банка» из Сингапура в Триест и затем Цюрих...

Особые конверты «Индо-Австралийского» считались гордостью Джефри Пиватски, работавшего над их изобрете­нием несколько недель по прямому заказу Бруно Лябасти. На конверты наносились полоски оптического кода из двух строк с буквами и цифрами, какие печатают на любой пишу­щей машинке. Однако шрифт соответствовал особому стан­дарту. Кодовая полоска букв вводилась в электронный счи­тывающий «глаз» кассиром цюрихского или бернского банка. Машина «опознавала» конверт, а затем и номер счета, на который следовало помещать его содержимое. Если пла­стиковую оболочку над листком с оптическим кодом попы­тались бы надрезать с целью подделки, она темнела от сопри­косновения с воздухом.

Величайшая загадка состояла в том, как пакеты «Индо-австралийского банка» попадали в Берн, минуя Титто в Три­есте? Да еще специально отправляемые так, чтобы миновать мощное прикрытие фирмы «Деловые советы и защита», для них же и устроенного?

Бруно Лябасти порою цитировал великих, из тех, на ко­торых ссылаются в речах перед строем офицеры иностран­ного легиона. Однажды при Джефри он сказал Клео Сурапато:

— Наполеон высоко ценил честность как средство обмана и не терпел лжи как посягательства на собственную монопо­лию. И я не потерплю мошенничества в отношении себя!

Бруно, случалось, тоже бывал жертвой биржевых проиг­рышей.

Клео ответил:

— Деловые партнеры как муж и жена, вступившие в брак по расчету. Про таких говорят, что в семье делят постель, но не сны... Что вы взъелись, Бруно, на человека, уведшего у вас несколько тысяч? Он не обязан разделять ваших снов... Уве­дите у другого в два раза больше и считайте, что вы квиты.

— С кем?

— С жизнью.

Бруно и Клео не опускались до личных счетов. Они сво­дили счеты с самой жизнью! Условности для обоих — ничто. И если они не поставили его, Джефри Пиватски, своего экс­перта по электронной безопасности в известность о каких-то операциях через Триест, что тут обидного? Но если Титто наткнулся на след этой операции, значит, ее мог рассекре­тить и чужой, а случайно или с намерением — не имело значения.

— Обычно конверты «Индо-Австралийского» из Синга­пура вам доставляет пилот «Эр Франс». Так ведь?

— Из рук в руки, — ответил Титто. — Мы знаем друг дру­га.

— А конверты из этого... ну, бокового канала... через кого идут они?

— Их получает в Белграде и переправляет через Триест в Швейцарию человек, который завтра будет водить тростью по доске с курсами в банке на улице князя Милоша. На него меня вывели швейцарцы.

— Почему он согласился разговаривать с вами и встре­титься со мной?

— Я захватил его в Триесте, надел наручники и привез в свою квартиру. Набрал при нем по телефону номер выхода на компьютерный терминал данных «Индо-Австралийского банка». Банк включился. А если я знаю сверхзасекреченный номер, то есть пользуюсь полным доверием «Индо-австралийского», который его и нанял пересылать пакеты, какие у него могли быть сомнения? Он просто подумал, что раз я говорю ему «ехать в Белград», то он и должен ехать.