Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

— Вполне логично предположить, что идет какой-то сложный и тщательно скрываемый спор. Активность прояв­ляет Севастьянов. Может быть, «Индо-Австралийский» не хочет выплачивать каких-то сумм организации, которую представляет Севастьянов. Допустимо, что и не сам банк, а кто-то из его значительных клиентов... Возможно также, деньги, которые хочет вытянуть Севастьянов, срослись с грязными. Их бы и рады возвратить, чтобы покончить со спором, да не в состоянии. Снять большую сумму с какого-то счета — значит привести в движение тщательно скрываемую цепь связей, тянущуюся к стиральной машине... А мы не­медленно уловим это движение и выявим ту ее часть, которая пока еще для нас — пунктир... Может так быть?

Дроздов кивнул.

— Отсюда и слежка за Севастьяновым... Вы знаете, на­сколько это дорогое удовольствие. А ради друзей или друже­ственных партнеров на такого рода расходы, господин Дроз­дов, не идут...

— Весьма ценные соображения, — сказал Дроздов.

Супичай встал из-за стола первым. Он-то знал все-таки,

что перед ним подполковник.

После трапезы всякий клиент «Чокичая» получал свой автомобиль со стоянки отмытым до зеркального блеска.

Вписываясь в поворот скоростного шоссе, проложенного по эстакаде над Бангкоком, в своей мощной «тойоте-крессиде», Дроздов скорее по привычке, чем надобности, взглянул в зеркало заднего вида. Все реже в последние месяцы тяну­лись «хвосты». Отделались от страхов, которых набирались в американских школах?

Дроздов пропел:

— Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, как ни­когда! Дела идут совсем прилично, за исключеньем пустяка...

Но пустяков, которые бы отравили легкую радость за Севастьянова, не выискивалось.

«Вот тебе и бухгалтер, вот тебе и тихоня», — подумал кон­сул.

Текст донесения в Москву почти сложился, когда дежур­ный посольства на Саторн-роуд, заметив на экране монитора наружной телекамеры консульскую машину, раздвинул ав­томатические ворота.

Едва открыв дверь в мезонин, Дроздов услышал дребез­жание телефона.

— Консульский отдел, — сказал он в трубку.

— Николай, это — Шемякин...

— Из дальних странствий возвратись! Ты мне маску с Бали доставил? Говори сразу...

— Я к тебе иду, — сказал Шемякин.

Дроздов сполоснул руки в крохотном умывальнике, включил кофеварку, привычно ссутулившись, взглянул в окно.

На «психодроме» журналист смешил прогуливавшихся Немчин. Клава прикладывала ладони к щекам.

Консул вернулся в кабинетик.

По регистрационному журналу Немчинам предстоял от­пуск через полтора месяца. Свидание в «Амбассадоре» уско­ряло выезд и превращало его в окончательный отъезд. При­ходилось выселять способного дипломата. Но Дроздов не мог подвергать малейшему риску операцию, развивавшую­ся вопреки многим опасениям и по фантастически дерзкому замыслу. Шантаж Севастьянова могли начать с Клавы, в Бангкоке.

— Входите! — отозвался он на стук в дверь, наверняка Шемякина. — Там кофеварка включена и, верно, питье сго­товил ось... Наливай, иду!

Следовало еще продумать формулировку для посла.

В прихожей грохнуло и сильно пахнуло кофе.

— Разбил и пролил?

Шемякин в дверях развел руками.

— Разбил и пролил... Тряпка есть?

Молчали оба, пока варился новый кофе.

— Николай, — сказал журналист. — Что такое Севастья­нов? Парень, ехавший со мной в Сингапур...

Дроздов осмотрел чашки. У обеих отбились ручки. Раз­лил кофе. Отпил и крякнул.

— Человек. Русский человек... А почему такой вопрос?

К кофе Шемякин не притронулся, пока говорил речь в защиту готовившегося сингапурским бухгалтером героиче­ского поступка.

Дроздов не задавал вопросов и не уточнял деталей. Равно­душно катал чашку без ручки между лопатообразных ладо­ней.

Бэзил разнервничался. Будто консула подменили. Потом сообразил: между дроздовских губ не дымила сигарета.

— Ты курить, что ли, бросил?

— Бросил, — сказал Дроздов. — Хорошо теперь себя чув­ствую...

Встал, привычно ссутулившись.

— Может, ты думаешь, я выдумал про Севастьянова? — спросил Шемякин.

— Может, и не выдумал...

— Тогда надо что-то сделать для него! Поддержать... А ты зеваешь.

— Сделай...

— Слушай, Николай, ты меня не понял... Парень в оди­ночку может ввязаться в свалку. Не завтра, так послезавтра... Я чувствую. Такой он... Нужно помочь. У тебя ведь власть есть... поддержать...

— Вот и поддержи.

— Что значит поддержи? Не я консул, ты!