Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Одна ночь, всего одна, и наутро Бруно Лябасти не про­снулся бы, оберегай его хоть десяток профи из «Деловых советов и защиты». Несколько слов Джефри — и Клео бы нанес удар, и Крот, и другие... Нуган Ханг, зацепившийся с Джефри языком в аэропорту Чанги, явно все выболтал. Ка­кая неосторожность! Не настоял вчера на встрече с Джефри!

— Хорошо, хозяин, я вас встречу... Да, Клео блокирует француза до полуночи, я побеспокоюсь об этом... Нет, Клео не сообщу. Наилучшие пожелания...

Бруно выключил радиотелефон. Открыл, потянув рыча­жок, багажник. Обошел «БМВ» и высвободил голову После­полуденного Фэня. Приподнял тщедушного маклера, сунул в багажник, который крепко прихлопнул.

Бруно развернулся, нацелил капот на бордюр. Вытянул подсос, чтобы прибавить мотору оборотов, включил ско­рость и выскочил из рванувшейся машины. «БМВ», кроша бетон и разрывая сетку металлической арматуры, зависла, обнажив густо-черное лоснившееся брюхо... Фэнь любил ав­томобиль и тщательно покрыл днище антикоррозийной ре­зиной.

Грохот свалившейся «с неба» машины, крики и гудки автомобилей отсекли сдвинувшиеся двери лифта, из которо­го Бруно вышел на четвертом этаже, где оставил «ситроен». Внизу выла полицейская сирена.

Начальный ход, за выполнение которого нес ответствен­ность он, сделан.

Пожалеет ли какая душа о Послеполуденном Фэне? Говорили, будто он ссужает китайские землячества под большие проценты в канун лунного Нового года, который полагается встречать без долгов. Чудовищная логика. Не отдать сво­им — грешно, а переплачивать ростовщику — нет. Впрочем, ростовщиков ненавидят всюду...

Фэнь приглашал Бруно на вечеринку по поводу новоселья в свой новый коттедж. Чертежи строения готовил дешевый архитектор из Бангкока. Результат его стараний ужасал. Две цивилизации пришли в столкновение. Над классическими колоннами поднималась прогибающаяся черепичная кры­ша с расцвеченным драконом на коньке... Проходимец ску­пал тайваньские деньги в то время, как все гонялись за аме­риканскими долларами. А когда коммунисты развернули наступление на Сайгон в 1975-м, началась паническая скуп­ка тайваньских юаней, тут-то и вынырнул Послеполуден­ный Фэнь, диктовавший отчаявшимся клиентам собствен­ные цены. После полудня накануне краха, отчего и заполучил прозвище... Брал исключительно золото, и как переправлял через вьетнамскую границу, останется теперь тайной навсег­да...

Бруно Лябасти уплатил по счету, протянутому из будки старшим охранником, за стоянку. Полосатый шлагбаум вздыбился.

— Прощай, Послеполуденный Фэнь, — сказал Бруно, по­смотрев в зеркало заднего вида на толпу, поверх которой маячили красные и синие проблески мигалок полиции и «скорой помощи».

В половине десятого вечера того же дня на улице Сури- вонг, в бангкокском Сити, между входом в гостиницу «Трокадеро» и финской пивнушкой «Новый сад», припарковался антрацитовый «мерседес». Ветер гнал обрывки бумаг, пакеты из-под напитков, поднимал пахучую перед дождем пыль, в круговерти которой металась чья-то сорванная панама.

Рядом с водителем дремал человек, по обличью — метис. Еще двое с заднего сиденья наблюдали за прохожими.

Против «Нового сада» тускло горела лампа дневного света в витрине антикварного магазина. За пуленепробиваемым стеклом громоздились фарфоровые вазы, инкрустирован­ные картины и столики, ровной колонной, словно выходя к витрине из глубины лавки, попадали в освещение скульпту­ры богов и воителей. Красноватый огонек электронного сто­рожа мерцал у косяка стеклянной двери. Изнутри охранник, приплюснув нос, смотрел, как начинается гроза.

Налетевший шквал оторвал вывеску парикмахерской и швырнул на «мерседес».

Метис показал пальцем на зеленый циферблат в панели приборов.

— Пора...

Двое с заднего сиденья вышли и под дождем перебежали Суривонг. Машина круто пересекла улицу, выскочила на тротуар и, мягко клюнув капотом от резкого торможения, встала у антикварной лавки.

Двое уже жали звонок, расправив на стеклянной двери пергамент с нарисованным китайским фонарем, испускав­шим голубые лучи. Охранник внутри лавки быстро говорил в переговорное устройство, й на втором этаже, над лавкой, загорелся в окне свет. Потом вспыхнули лампочки над внут­ренней лестницей.

Дверь открылась.

— Как когда-то в Нячанге в лавках, — сказал один из вошедших, отталкивая охранника, которого второй оглушил рукоятью пистолета.