Стивен Хантер - Мёртвый ноль

Одновременно с небольшим размером семьи вложения в каждого из 2,4 детей стали больше, так что смерть каждого теперь приносила огромное эмоциональное опустошение. Солдаты теперь не могли погибать сотнями и тысячами. Без защитников мы оказались обречены.

Теперь лишь один вопрос остаётся открытым для думающего человека: с уходом Запада какая система будет лучше всего служить большинству людей в мире? Если Запад больше нельзя защищать, то Восток нельзя далее отрицать. Ответом на вопрос «Что дальше?» будет исламская теократия. Только она имеет суровость темперамента, необходимую для контроля феминизма, который обрёк Запад. В своей чистоте ислам есть простая мужественность, мужественность без колебаний, сожаления и рефлексии. Это единственная сила, которая может нас спасти.

Вы скажете: ислам — это подчинение, а джихад против неверных — это варварство. Весьма справедливо.

Но как только ислам достигнет гегемонии и будет существовать без вызовов, всё изменится. Вот что ждёт нас впереди: исламская гегемония над всем миром, базирующаяся на мужественной самодисциплине, вере, послушании и долге. Вот система правления, которая будет лучше всего служить большинству людей и сделает большинство людей счастливейшими. Интеллектуалы и шутники никогда не будут довольными: в мудрости своей ислам казнит их всех. Это система, которая наконец провозгласит мечту о рае экономического и духовного равенства, где роль государства исчезнет, где каждый будет давать по своей способности и получать по своей потребности. Путь ислама — единственный путь, предначертанный путь, и я планирую это событие чтобы убедить Запад в тщетности сопротивления, в необходимости немедленно прекратить наступление на мусульманские территории и начать готовиться к наступлению Вселенского Халифата.

Аллах Акбар, Господь велик.

Суэггер прошёл вперёд. Его движения были волчьими, нацеленными, мрачными, его тело- напряжённым, лицо- боевой маской. Он снова был охотником, ползущим в высокой траве. Он был ветром, зарослями, землёй. Он был снайпером.

— Несколько дней назад, — сказал он, — я посетовал на безопасность. Я сказал, что к нам кто-то проник. Помните? Была утечка. Нет никакого другого объяснения тому, как Богьер и его люди следовали за нами. Круз думал, что они идут за мной. Окада даже не говорила со мной об этом, эта тема её бесила. Мемфис предположил, что они использовали спутник. Но я заткнулся. Итак, кто-нибудь спросите меня, почему я заткнулся?

— Почему вы заткнулись, мистер Суэггер? — с готовностью спросил директор.

— Я понял, что раз это был спутник, то в арендованной машине должно быть какое-то радиоустройство. Целый час его искал. Ничего. Так если оно не в машине, то где оно?

Ответа не было.

— Ну, давайте я упрощу. У вас есть человек и машина. И оно не в машине.

— Ладно, — сказал Ник. — Я буду рыбой. Оно на человеке.

— Как оно может быть на человеке? Я долго думал над этим и пытался отследить, когда они первый раз сели мне на хвост. Это было в Южной Каролине, в Дэниелстауне. Так что я получше задумался насчёт Южной Каролины и будь я проклят, если не вспомнил о той первой ночи, когда один парень попытался меня ограбить, схватил мой бумажник, а другой человек догнал его и бумажник отнял, вернув его мне. Две минуты бумажник был не у меня. Вполне достаточно, чтобы подсунуть туда что-то, тонкое и неприметное.

— Метка, — сказал Ник. — Они подложили тебе метку.

— Уверен, что так, — согласился Трой. — RFID, устройство радиочастотного опознания. Миниатюрный передатчик. Он может быть заламинирован в кредитную карту вместе с антенной. Спутник спрашивает, где оно и оно отвечает. Если вы влезаете в это общение, то можете отследить… да, и не было ли «Блэкберри» в их джипе?

— Был, — ответил Боб. — А когда я рылся в бумажнике, то нашёл там карту «Америкард». Но я ненавижу большие банки, так что не имею с ними никакого дела. Я не клал её туда, но как тупица носил её с собой везде и они пасли меня. Так они вышли на дом филиппинцев в Пайксвилле и на автомойку в Балтиморе.

— Очень полезная технология, — сказал Трой.

— Ну да, — продолжил Боб, — сначала я подумал: выброшу эту штуку и всё на этом, а потом решил, что не стоит. Это можно обернуть против них. И поэтому я захотел ту встречу. У меня появилась самонадеянная мысль, что я смогу приметить нашего человека. И он выдал себя, думая, что задружится со мной. Старый приятель Тед Холлистер. Как только он выдал себя рассказом о винтовке, я понял, что он задумал что-то. Я поднёс его портфель, но перед тем как отдать ему залез туда. В этом он как я: собирает своё барахло, но не вглядывается, не перерывает там всё. И есть шанс, что карта ещё там, в его портфеле- где бы он ни был. И вы можете его отследить.