Анатолий Гончар - Однокурсник президента

Посла Соединенных Штатов Америки Дженкинса Эткинда вызвали (попросили прибыть) в Министерство иностранных дел Грузии ближе к вечеру без всякого объяснения. Хотя оно и не требовалось, в причине столь срочного визита сомневаться не приходилось.

«Дьявол побери, – садясь в машину, посол позволил себе поморщиться от неприятного предчувствия. – Где же Джейк? – Информации от Дэвиса не поступало с самого полудня. Связь отсутствовала. Меж тем становилось понятно: если президент суверенной Джорджии заупрямится и решит дождаться обещанного, то все намеченные планы полетят псу под хвост. А инструкция, переданная из Вашингтона, звучала совершенно недвусмысленно: «Операция в Южной Осетии должна начаться вне зависимости от обстоятельств». Посол не мог с этим не согласиться. Принимавшие такое решение четко понимали: если упустить момент, другой случай может никогда и не представиться – едва ли грузинский президент, пребывавший в нерешительности, даст себя уговорить во второй раз.

«Следовательно, – продолжал рассуждать посол, – сообщать Майклу об имеющихся шероховатостях не следует».

Приняв такое решение, представитель США в Грузии успокоился и углубился в построение фраз предстоящего разговора…

В дверь президентского кабинета он вошел строго по секундам. Президент сидел за столом, сжав руками виски, и пристально смотрел в противоположную стену. Вошедшего он как бы сразу и не заметил. Вовсе не удивившийся этому, Эткинд тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание. Президент провел ладонями по лицу, словно стирая с него усталость, вздохнул, положил руки перед собой на стол. Выдавил вымученную улыбку, но не поднялся, не протянул руку. Посол США в Грузии понял, что наступил момент истины.

– Я хочу знать, как скоро произойдет гарантированное вами событие? – президент сильно нервничал. – Прежде чем начать действовать, я хочу быть уверен в выполнении взятых вами обязательств…

Вопрос оказался задан в лоб без всякого предисловия. Все предварительные умозаключения посла полетели к черту. Тут нельзя было сделать промашки, следовало поступить решительно и безжалостно.

– Хотите быть уверены? – Эткинд презрительно посмотрел на суверенного «вождя». – Смело можете начинать. Беспокоиться не о чем, планы не изменились. Дэвис сделает все вовремя.

– Но у меня нет сообщения о готовности к проведению запланированной акции…

– Нами, – поправил Эткинд, и президент Грузии непроизвольно кивнул.

– Но все же мне бы хотелось знать, как проходит подготовка…

– Вы что, хотите, чтобы об этом вам сообщили СМИ? – Улыбка посла стала беспощадно-жестокой. – Тайное не должно стать явным. Действуйте, господин президент, действуйте! А прочее оставьте нам.

– Так я могу быть уверен?

– Можете! – не стал его разочаровывать посол Эткинд. – Смею вас заверить, опасности для вас нет! – И вновь блеснул ослепительно-белой улыбкой: – Но для этого необходимо следовать принятым решениям… и не отказываться от взятых на себя обязательств. – Вероятно, кому-то в этих словах почудилась угроза, но, зайди позже об этом разговор, посол бы всячески отрицал ее наличие. – Вы меня понимаете?

– Да, – возможно, «припертый к стенке» президент наконец-то обрел требовавшееся от него мужество. – Наши планы останутся неизменными!

– Превосходно! – Эткинд поднял руки и, изобразив, что аплодирует, снова улыбнулся, после чего, почтительно склонив голову, позволил себе откланяться. В посольскую машину он садился в совершенной уверенности: свое слово Майкл сдержит.

– Вениаминыч, ты ранен? – Подбежавший контрактник успел заметить лежавших на земле разведчиков и, разглядев их лица, понял: они не нуждаются ни в какой помощи.

– Нет, – отрицательно качнул головой Маркитанов, искренне полагая, что именно так все и обстоит. «Царапины» и ранки на его теле перестали кровоточить, и он не желал больше обращать на них внимания.

– Смотри, а то перевяжу… – Надо было быть совершенно слепым, чтобы не заметить окровавленную одежду прапорщика.

– Нет, сказал! – рявкнул Дмитрий, и Сомов понял, что к тому сейчас лучше не лезть.

– Дима, тебе… – начал было говорить только что подошедший командир четвертой группы капитан Ильин, но резкое предостерегающее движение руки Сомова заставило его умолкнуть. Согласившись с собственным контрактником, что прапорщику сейчас лучше не мешать, капитан указал подбегающим бойцам на вытянувшиеся тела разведчиков: – Берите! – И тут же поторопил: – Живее, живее!